От ЖЖизни к жизни
Шрифт:
Мне очень понравился Стокгольм, правда, не сразу. Первое впечатление было: Европа и Европа. Аккуратно и скучно… А потом Стокгольм проступил разными красками. Я увидел его достоинство, гордость и какое-то внутреннее содержательное спокойствие. Конец марта, как я понял, – крайне неудачное время для посещения шведской столицы: зверский, пронизывающий холодный ветер, ещё довольно много чёрного, слежавшегося снега, а в парках и за городом, в лесах, снега вообще полно. К тому же и сейчас ещё Стокгольм засыпан грязной гранитной крошкой, которой посыпали дороги и тротуары. Мне объяснили, что в Швеции реагенты и соль на дорогу не сыпят, а пользуются гранитной крошкой, которая много эффективнее, чем реагенты, а главное – не засоряет реки, море и всю остальную Швецию, а потом эту крошку аккуратно сметут с улиц, тщательно соберут, вымоют и приберегут до следующей зимы…
Стокгольм прекрасен, это город на островах. Город, в котором трамваи соседствуют с кораблями, где в окнах первых этажей отражаются деревья, в окнах средних этажей – море и чайки, а верхних – быстро бегущие причудливые облака.
Зная Копенгаген и Хельсинки, я был удивлён тем, что в Стокгольме еда не причудливая, а довольно простая, знакомая и вкусная. На второй день моего пребывания я попросил, чтобы меня сводили в такой ресторан, где едят местные жители. Не собираются выпить, поговорить, обсудить какие-то дела или на вечеринку, а именно едят и не более того. И меня туда отвели. Совсем небольшое меню, что всегда говорит о том, что место правильное, и еда будет что надо. Но главное – мне принесли те самые тефтели, которые в Швеции являются одним из национальных блюд, которые, очевидно, и ел Карлсон, и одной из таких он, если помните, украсил некую пирамиду, которую выстроил, кажется, из кубиков, а наверх водрузил тефтелю, чем очень обидел маму Малыша. Как и хотел, в первую очередь я выпил горячего шоколада и съел то, что таскал Карлсон у фрекен Бок и что в русском переводе названо плюшками. Правда, я съел плюшку без корицы, потому что не очень её люблю. Но всё же ощутил себя героем книги и испытал счастье воплощения детской мечты. А ещё было здорово то, что и плюшка, и горячий шоколад оказались действительно вкусными и необычными.
Посетил два музея. Один – это по сути корабль, точнее фрегат, который пролежал под водой 333 года, а в конце шестидесятых был поднят, восстановлен и стал кораблём-музеем. Это интересно. Но музей Астрид Линдгрен меня потряс. Это чудесный и совершенно необходимый каждому музей. Он кажется маленьким домиком, но он необъятно больше внутри, чем снаружи. Как же там всё чудесно придумано и сделано! Это место, где родители становятся одного возраста со своими детьми и откуда маленькие и взрослые выходят с одинаково горящими глазами. Это музей, у входа в который стоят, как припаркованные автомобили, около сотни колясок. А значит, он становится для многих первым музеем в жизни.
Я очень хотел побывать там, где жил Карлсон и где жила Астрид Линдгрен. Но мне сказали, что она вместе со своим героем жила в спальном, ничем не примечательном районе. Жила очень скромно, и никакого дома-музея или музея-квартиры нет, и потому мы туда не поехали. А возле её сказочного музея стоит памятник, который все с удовольствием обнимают, гладят, и поэтому он блестит.
Я хочу приехать в Стокгольм летом или в начале осени: хочу увидеть его с воды, хочу побывать в шведской глубинке. Мне явно ближе и понятнее этот шведский северный воздух, чем греческий или испанский. В Швеции недавно вышла моя книга «Реки». Вот бы узнать, как она шведам и хорош ли перевод…
А ещё я в Стокгольме купил себе шляпу У меня довольно много шляп, но я давно хотел купить серую. И понял, что хочу это сделать именно в Стокгольме. Я хотел себя почувствовать папой Малыша, который ходил в шляпе. Когда я её покупал, мне удалось недолго почувствовать себя и мальчиком и отцом… Вот что значит важная и любимая книга с детства и на всю жизнь. Со мной была моя дочь, и у нас получилось содержательное общение, какого прежде не было. Прекрасная поездка!..
А завтра снова в поход (улыбка). Ждут Казань, Самара, Саратов… И два пока неведомых мне города – Ульяновск и Тамбов. И я ожидаю встречи с ними не менее сильно, чем со Стокгольмом.
30 марта
Сегодня в Москве дважды начинался снегопад, который переходил в дождь. Снегопадом меня встретил и Калининград после Стокгольма. И в Стокгольме был снегопад, короткий, холодный и колючий. И даже в Риге, через которую я летел транзитом, тоже пролетали снежинки. Где же весна? Я воспринимаю всю эту «весну» как затянувшуюся первоапрельскую шутку.
Завтра полечу в Казань, а потом проеду больше тысячи километров между разными городами, где и сыграю спектакли. Понял, что мне больше нравится писать не короткие путевые заметки, не диктовать что-то по телефону, не стараться напомнить о себе с той или иной степенью регулярности, а писать по окончании поездок, вспоминая только существенные эпизоды и главное – не ждать никакой реакции. Я не знаю, кто меня читает, сколько людей… и вот поверите – мне от этого хорошо.
Вспоминаю жж– шные баталии как недоразумения и отчасти затмение.
Когда я уходил из активного интернет-пространства, многие кричали вслед, мол, вернёшься, никуда не денешься, мол, это болезнь хроническая, и никто пока не выздоровел (улыбка)… Нет, братцы, не вернусь. Мне так сейчас хорошо без того, что было, и да простят меня, даже без того, что было ценного и разумного. Ведь ценностей и разумностей много и других.
Сегодня встречался в Москве с Резо Габриадзе, который сейчас здесь работает. (Для тех, кто не помнит или не знает: это автор сценариев к фильмам «Мимино», «Не горюй!», «Кин-дза-дза» и другим.) Он прочитал то, что я написал про посещение его дома и наши тбилисские встречи, и захотел повстречаться. Полтора часа я слушал его как всегда парадоксальные и странные истории и сказочные, но при этом удивительно правдоподобные версии того, что происходит сейчас в мире и с человечеством, в частности в Японии. Только мудрец и грузин мог придумать такие версии происходящего. Если смогу обработать своими словами суть его высказываний, напишу, потому что дословно я не запомнил. А когда говорит Резо, нужно запоминать не только слова, но и их порядок.
15 апреля
Вчера вернулся домой после поволжских гастролей, но с силами и мыслями смог собраться только сейчас. Трудные были гастроли. Несмотря на самые добрые впечатления, они стоили мне больших усилий.
Устал от огромного количества обращений ко мне разных СМИ за комментариями по поводу своего высказывания о грядущем исходе здравомыслящих людей из социальных сетей. Я сказал об этом на скромной пресс-конференции в городе Ульяновске, и на следующий же день посыпались вопросы отовсюду. Не хочу повторяться, но одно из собственных высказываний повторю, оно мне показалось забавным. Я сказал, что наш президент делает два взаимоисключающих дела: он активно пропагандирует твиттер, сам ведёт блог, считает блогосферу и социальные сети важным, современным и полезным делом и при этом ратует за рождаемость. Простите, господин президент, тут уж либо социальные сети, либо рождаемость (улыбка). По-моему, из всех моих интервью это высказывание убрали.
У меня нет неприятных ощущений или обид по поводу того, что происходило в моём блоге и со мной в связи с ним. Несмотря на вполне холодное и даже пренебрежительное отношение ко мне со стороны жж, я с сочувствием отношусь к тем неурядицам, которые на них навалились… Но мне сейчас хорошо, и всё это далеко позади, причём навсегда.
Зато впереди несколько весенних дней в Калининграде. Потом полечу в родной город Кемерово, чтобы впервые сыграть там с группой «Бигуди» и отметить двадцатилетие некогда моего театра «Ложа». Из тех, с кем двадцать лет назад начинал, в составе театра осталось двое. Остальные присоединялись по ходу, а потом, уже без меня, в театр пришли незнакомые мне люди. Конечно! Театр живёт без меня уже дольше, чем со мной. Значит, было неплохо сделано изначально (улыбка).
В прошедшем туре я посетил три доселе невиданных мной города – Ульяновск, Пензу и Тамбов. Впечатления неожиданные…
В целом Поволжье – печальный регион. Города небогатые, хотя остатки добротной купеческой архитектуры говорят о том, что прежде в Поволжье люди жили основательно, серьёзно, неспешно, да так и намеревались жить на берегах огромной реки. Места для своих городов они выбирали красивые, понимали в жизни и укладе. Теперь жизнь в бывшем Симбирске небогатая, и, когда, выехав из блестящей и активно строящейся Казани, проезжаешь по хорошим татарским дорогам через крепкие татарские деревни и въезжаешь в Симбирскую губернию, появляется ощущение поездки не на автомобиле, а на медленной машине времени, которая и ездит недалеко, и даёт только задний ход.