Отбор не приговор
Шрифт:
— Ой. Папа отослал мне коня. И куда я его поставлю?
Лимаатрис задумчиво оглядела светлую гостиную и пожала плечами:
— Креслом не поделюсь, но вон тот шкаф можно выкинуть.
— Это буфет, — бездумно поправила ее Лота.
— В буфете должна быть еда. Там же одни пустые чашки, — фыркнула лисица. — Так что мы однозначно может выкинуть эту бесполезную вещь.
— Лима, я серьезно.
— Я тоже серьезно. Ты знаешь, где твоя карета, кучер и лошади?
— Они где-то, — Лотанари помахала руками, — где-то на попечении
— Вот и конь твой будет где-то на попечении. Что-то еще есть?
— Папа пишет, что любит нас обеих и что день, когда мы подружились, самый светлый в его жизни. Потому что сейчас он совершенно за меня не волнуется.
Лисица польщенно улыбнулась и сверкнула глазами:
— Будешь писать — передай от меня привет. И скажи, что звериный нюх всегда подсказывал, злится он по-настоящему или ругает нас исключительно из соображения приличий.
— Обязательно, — улыбнулась Лота.
Презрев все правила, Лотанари забралась в кресло с ногами и еще раз перечитала письмо. Ее огорчала и радовала реакция Рины. Ведь, оставляя сестре сообщение в зеркале, принцесса хотела, чтобы до нее хоть что-то дошло. Но то, что мама пытается переписать законы Нериса… Неужели можно настолько сильно любить одного ребенка и игнорировать двух других? Ведь наследный принц тоже не был обласкан матерью.
"В такие моменты задумываешься: а стоит ли с такой наследственностью рожать детей? Вдруг я тоже сосредоточусь на одном ребенке, а остальные будут мне противны?" — задумалась леди Шан Нейрин.
— О чем вздыхаешь? — заинтересовалась Лимаатрис.
— Да так, о глупостях. Давай дойдем до главного ритуального зала? Вдруг к Идрису уже можно зайти? Письма-то он пишет.
— Спорить бесполезно, да? Ну давай дойдем, — вздохнула лисица.
По дороге Лима, развеселившись, принялась поддевать подругу:
— То есть дорогу до ритуального зала ты помнишь, а до обеденного зала — нет.
— До обеденного зала тоже помню, — фыркнула Лота.
— Ага, именно поэтому ты сегодня пыталась свернуть не в ту сторону.
Стражники, стоящие у дверей в ритуальный зал, только переглянулись и, не задав ни единого вопроса, пропустили подруг внутрь. Где их сразу же перехватила леди Торлис:
— Нет, милорд Идрис по-прежнему отдыхает. Выздоровление проходит успешно. Сильное магическое истощение уже выправлено.
— А вы знаете толк в разговорах, — хмыкнула Лимаатрис.
На слова лисицы леди Торлис не обратила ни малейшего внимания. Вместо этого она подошла ближе к Лотанари и с нажимом спросила:
— Леди Шан Нейрин, разве вы не должны сейчас думать о другом?
— О чем? — простодушно удивилась Лотанари. — После ужина Эйтин Рлис преподнесет свой дар Эльфхииру. Но то будет Эйтин, а я-то тут при чем? Ближайшие дни я совершенно свободна.
— Мы уже самовыразились через подарок Эльфхииру, — поддакнула лисица. — Так что можем уделить внимание пострадавшему другу.
— У него шрам на лице, — вздохнула леди Тайлис Торлис. —
— А зачем мужчине накладывать иллюзию на шрам? — поразилась Лотанари. — Тем более если он тонкий и незаметный.
— При работе лорда Идриса ему нельзя иметь шрамы. На лице — точно нельзя, — туманно отозвалась целительница. — А теперь идите, не мешайте нам работать.
Целительница сделала сердитое движение, как будто отгоняла кошек. На что Лима только сверкнула золотыми глазами и попросила уведомить их, когда милорда Идриса можно будет навестить.
Отойдя от главного зала, Лота, оглядевшись, шепнула подруге:
— Он ирлидан, теперь я уверена. И шрам ему мешает, потому что это особая примета.
— Ирлидан. Надо написать дяде, — Лимаатрис прикусила губу. — Пусть вышлет нашу особую мазь. Она любые шрамы убирает. Хотя лучше бы расписать ему лицо посильнее.
— Лима! — ахнула Лотанари.
— Работу сменит на кабинетную, — пожала плечами лисица. — Дольше проживет.
Вернувшись в покои, подруги разбрелись по углам. Лота засела за свою акварель, а Лима, перевоплотившись, принялась восполнять дефицит сна. Если бы кто-нибудь спросил Лотанари, то принцесса сказала бы, что у лисицы скорее переизбыток сна, а не дефицит.
Грустный плодово-овощной ужин подруги приправили бутербродами с колбасой и пирожками с мясом — выспавшаяся Лимаатрис полчаса где-то гуляла и в итоге принесла вкусно пахнущий кулек.
— Теперь можно и на представление, — выдохнула Лима и погладила себя по животу. — Нас в Ллитари отпустят, интересно? До окончания Отбора.
— Вряд ли, — пожала плечами Лота. — Нас же тестируют, проверяют и просвечивают до дна души. Мне кажется, эта скука тоже своего рода тест. Начнем чудить или будем смиренно выполнять поручения и приказы леди Глейрио.
— Хорошо, что я могу много и качественно спать, — зевнула Лимаатрис и добавила: — Но скоро мне надоест спать.
Лоте оставалось только развести руками и идти переодеваться. Не став мудрствовать, Лота просто вытащила те вещи, что были ею отвергнуты утром, — узкие брюки от белого костюма и голубую тунику. Золотой пояс остался прежним, а волосы Лота предпочла распустить и чуть подвить концы, чтобы придать внешнему виду некую торжественность.
— Сандалии тоже белые надевай, — посоветовала лисица.
— Там туфли.
— Ты в туфлях шла через лес, — фыркнула Лимаатрис, — что тебе ухоженный парк?
— Ну, допустим, не в туфлях, но да, ты права.
Выйдя в парк, подруги увидели бледную до синевы Эйтин.
— Смотри-ка, она почти достигла эльфийского идеала бесцветности, — хихикнула Лимаатрис, и Лота, с трудом сдержав смешок, проворчала:
— Не будь жестока.
Лимаатрис только фыркнула в ответ и поделилась новым наблюдением:
— Мешочек в ее руках пахнет так же, как то гадское удобрение, которое едва не лишило меня нюха.