Отбор. Выжить, чтобы победить
Шрифт:
Дыхание девушки успокоилось, но расслабляться было рано. Муж уже катил каталку к лифту. Я торопилась. На ходу пыталась малыша успокоить, но у самой все клокотало внутри. Успокоиться удалось не сразу, уговорить малыша — лишь к концу коридора, повернули к лифту и пошли в дверь в конце прохода. Лишь внутри подготовленной операционной малыш все же затих.
В операционной с Доком в главной роли, мы передали Жанну на его попечение, малыша следовало положить в кювез. Я положила, и он вновь разрыдался.
— Пошли! —
Но как я могла его бросить, когда он так плачет?
— Пошли! — это был приказ принца. — Время не терпит!
Сердце разрывалось от беспокойства за ребеночка. Но тут вспомнила, что мы сейчас спасаем жизни девочкам, и поспешила за мужем, уже везущего каталку обратно.
Стоило нам подъехать к Луше с Терентием, как муж замер, будто решаясь.
"Что?”
"Риана при смерти. Но пока жива — можно спасти".
"Но?.."
"Рима…"
Объяснять было не нужно.
"Иди к Риане. Спасай!" — крикнула я мысленно, сама же бросилась в дверь, куда вошла Рима.
Во след слышала приказ мужа везти еще одну каталку, что стояла у двери.
Внутри было более сильное задымление, чем у Жанны в палате. Слышался надрывный плач малышки, а еще виднелся огонь. Видимость была нулевая. Я шла на плач. Огонь остановил меня. Мгновение я не знала, куда бежать. Но тут ощутилось дуновение ветерка и в просвете увидела в одной стороне ползущую по полу Риму, в другой — за стеной огня рыдала малышка.
Выбор очевиден — в пользу ребенка, но… Я бросилась вопреки порыву к Риме.
— Давай, вставай, ты можешь!
Она обгорела и очень сильно. Ожоги были гораздо больше, чем у Жанны, но она еще была в сознании.
— Вставай!
— Я… Брось меня, спасай ребенка!
— Встала и пошла! Не обращай внимание на боль! Ты меня слышишь?
Рима кивнула, хотя половина лица была жуткой, волос почти не было. И, на дрожащих ногах встала.
— Иди на плач!
Перед стеной огня она остановилась.
— Я, я не могу… — и ноги подкашиваются.
И я залепила ей пощечину, приводя в чувство.
А сама прыгнула в огонь.
Над малышом уже полыхала занавеска. Гады! Это ведь не муляж ребенка, они подвергают его риску. Рима прошла сквозь огонь и все же рухнула. Но было поздно!
Видя, как падает на малышку горящая балка, я кинулась к дитятку,
Схватила и выдернула из кювеза малышку, краем глаза заметив, что кювез уже полыхает. По голове что-то ударило, но мне было сейчас не важно.
Рима!
Я кинулась к подруге. Она потеряла сознание.
Дышать здесь становилось невозможным. Каждый вдох отдавался удушьем.
Я схватила подругу за ремень, благо, Аврора додумалась сделать его элементом наряда, дернула Риму вверх, и кое-как водрузила себе на
И я рванула обратно. Сквозь огонь, сквозь боль, я бежала, что было сил, зная, что иначе нам всем не выжить. Помощь не придет! Не знаю, откуда это знала. Но все идет не так, как планировали.
И вот заветная дверь, но сил открыть ручку уже нет. В глазах темнеет, прорезается боль в руке, красное пламя полыхаем справа, обжигая. Кажется, я горю.
Осталось только выйти! Как там было: видеть цель, не видеть препятствий и верить в себя?
Я могу! Стены нет! Двери — тоже! Шаг, еще один! Там любимый! К нему надо только дойти!
И я падаю. Меня заключают родные объятия.
Я смогла!
— Спасай Риму! — кричу я, но голос вырывается хрипом, обжигая легкие.
И меня накрывает темнота.
Глава 19. Прощание
Сон был похож на кошмар. Я вновь и вновь проживала этот огонь, дым, вонь в разных вариациях. То мне казалось, что заживо сдирают кожу, то что совсем не могу дышать, то малыш погибал, и я не успевала его спасти. Потом слышала голос любимого и шла на него через весь этот ужас. И вновь засыпала.
— Марусь, где ты, родная? Иди ко мне… — слышала до боли знакомые хриплые нотки.
И я шла, но кошмар вновь и вновь настигал меня, начинаясь вновь.
А потом все вдруг затопило водой. Она ворвалась в сон цунами, сметая все на своем пути, заливая пожар, накрывая меня.
— Выплывай, родная, выплывай. Не суетись, просто расслабься. Позволь воде самой тебя вытолкнуть, а я подстрахую.
На этот раз я послушалась и выплыла.
Вокруг был яркий свет, что пришлось даже зажмуриться. В нос ударил запах моря.
— Тихо-тихо, Марусечка, не суетись, — прошептал любимый.
Он был рядом, держал меня. Я распахнула глаза и не поверила: муж был в своем облике. Я уже от него и отвыкла. Первым делом прижалась к нему, потом отстранилась, боясь поверить, прислушалась вновь к своим ощущениям, это он. Точно он!
— Славик! — и я повисла у него на шее.
— Тихо-тихо, а то задушишь или утопишь!
Я ослабила хватку. Точно, а мы где? Огляделась. Купальня.
Но тут перед глазами пронеслось воспоминание из сна.
— Дети, что с ними?
— То были не дети. Благо, мы решили их заменить на очень похожих кукол.
— Кукол?
— Да, Даша у нас сама кукол делает, почти что живых. Она сканировала детей из детского отделения и по ним делала кукол. Я никогда этого не понимал, будто настоящие дети, слишком правдоподобные. Но они пригодились. Даша меня убьет.