Отчаяние
Шрифт:
Да, черные тучи собираются над родной степью, а народ втянут бесчисленными родовыми правителями в кровавую междоусобицу и не устоит под напором джунгарской орды. Именно сейчас необходим человек, способный железной рукой объединить племена и роды, переломав хребет не желающим единства. Но где этот хан?.. Престарелый Булат?.. Самеке?.. Бешеный султан Барак?.. Нет, пожалуй, лучше всего для этого подходит тридцатилетний Абулхаир. Смелый и умный правитель, но, как всякий хан, свое ставит выше всего. Ну, а где найдешь такого хана, который бы не был честолюбив? Так уж Бог их устроил. Но что вот можно сказать об этом громадном
Бухар-жырау усмехнулся. Абулхаир, конечно, уедет, не узнав ничего об Абулмансуре. Вот бы увидеть лицо хана Младшего жуза, когда он узнает впоследствии, кого он встретил в дырявой чабанской юрте…
Чем притягивал его к себе этот юноша с немигающими глазами? Может быть, и нужно заворожить сейчас степь таким вот холодным взглядом. А в том, что юный султан умен и сдержан, жырау имел возможность убедиться за время общения с ним. Чутье поэта никогда еще не подводило Бухара-жырау. Вот только смущает неспособность оценить услугу, оказанную простолюдином. Но, может быть, все это показалось ему и не собирается Абулмансур казнить своего спасителя?
Впрочем, рановато думать об этом юнце как о будущем хане. Разве дадут возможность растолкать себя такие волки, как Самеке, Барак или тот же Абулхаир!.. Только к утру жырау погрузился в тяжелый сон, будто опустился в черный бездонный омут…
Яркое солнце ударило ему в глаза, и он проснулся. Туленгуты из свиты хана Абулхаира ходили вокруг юрты. На рассвете они все же нашли, где ночует их хозяин. Слуги уже седлали коней. Бухар-жырау посмотрел в сторону. Юный султан храпел по-прежнему, разметав во сне тяжелые, сильные руки. Но старого раба Ораза прислуживавшего им эти два дня, нигде не увидал жырау, сколько ни смотрел.
— Я не вижу твоего напарника Ораза, — сказал Бухар-жырау проснувшемуся наконец Абулмансуру. — Не случилось ли с ним какой-нибудь беды?
Абулмансур посмотрел по своей привычке ему прямо в глаза, и снова пополз холодок по спине видавшего виды жырау.
— С ним случилось то, что должно было случиться, — спокойно сказал юный султан. — Ведь ты же догадывался об этом…
Жырау опустил голову. Да, видно, такова уж судьба рабов в этом страшном мире.
— Когда же ты успел? — спросил он.
— Это делается быстро!
Равнодушие было в тоне молодого султана.
— Но он же не был твоим врагом! — заметил жырау, просто чтобы не молчать.
— Все сейчас мои враги! — коротко ответил юноша.
— Если будешь таким… таким бессердечным, то далеко не уйдешь, султан! — Гнев закипел в сердце жырау. — Два врага у нас: один внешний, а другой — бии и султаны родов, что тянут нас во все стороны. Так что тому, кто хочет объединить людей, следует считаться с народом, а не убивать верных людей почем зря!
— А кто узнает, что это сделал я?
— Но я ведь знаю! — вскричал жырау.
— Ты не расскажешь.
— Почему?
Молодой султан опять посмотрел ему в глаза своим немигающим взглядом:
— Потому что я стану во главе Белой Орды, а ты стоишь за ее единство!
Когда Бухар-жырау уже садился на коня, молодой султан тронул его стремя.
— Я сменю свое имя!
— Как же ты назовешь себя?
— Аблай… Этого имени боятся в степи!
— Но Аблай — кровопийца… Так ведь назвали люди твоего деда!
— Пусть будет так!..
III
Песчаная буря помогла храброму батыру Елчибеку оставить Туркестан. С отрядом смельчаков, скрываясь днем в камышах и двигаясь только ночью, направился он в Сауран, чтобы дать там достойный отпор джунгарам.
Часть жителей города, кто не пошел с Елчибеком, огибая Сауран, направилась в сторону Ташкента. А остальные, особенно приезжие, решили далеко не уходить и скрылись в камышах у Сейхундарьи.
Оборона Туркестана и некоторых других городов задержала продвижение джунгарского войска и дала возможность спастись хоть части беженцев. На военном совете, устроенном на развалинах Туркестана, дальнейшие завоевания решено было отложить до будущего лета. По предложению главных джунгарских багадуров и нойонов весной следующего года намечалось взять в смертельные клещи всю страну казахов. Вклинившись в среднеазиатские ханства, а затем спустившись к Аралу по Сейхундарье и Джейхундарье, тумены джунгарского контайчи должны были выйти к Жаику и Едилю, где уже кочевали ранее проникшие туда из Джунгарии калмыки. А со стороны Джунгарских ворот и Алтая предполагалось пустить «облавой» другое войско. Оба крыла и должны были соединиться у Астрахани, образовав новое Великое Джунгарское ханство. Сыбан Раптан претендовал при этом и на часть принадлежащей уже России Сибири, в частности на новые города пограничной линии, в том числе на Томск. И хоть при этом он время от времени грозился в сторону Китая, ни для кого не составляло секрета, кто подстегивает надутого джунгарского контайчи в его вожделениях.
Все это напоминало древнюю индийскую охоту на тигрового питона. Чтобы прельстить питона, жертва изюбр ставилась у его норы задом. Близорукий питон начинал заглатывать изюбра с хвоста, но, когда доходил до головы, огромные ветвистые рога не проходили даже в питонью пасть. Тут-то и принимались за дело опытные охотники. Именно на такого питона походил сейчас джунгарский контайчи Сыбан Раптан, ибо рога казахского изюбра, до которых он добирался с такой настойчивостью, упирались в широкую российскую границу.
Говорят, Бог, перед тем как отвернуться от человека, лишает его разума. Поздней осенью контайчи Сыбан Раптан вместе с войском своего сына Галден-Церена и дочери Хочи двинулся из Туркестана к Жана-Кургану. На этот раз с ним было сорок тысяч всадников остальные войска он оставил для полного разорения захваченных земель. И вдруг нарочный, прискакавший от едущей впереди войска Хочи, доложил, что навстречу движется несметное полчище казахов. Самоуверенный Сыбан Раптан удивился.
По его сведениям, ни о каком сопротивлении казахов сейчас не могло быть и речи.
Скажи моей дочери Хоче, что если она стада овец и табуны лошадей приняла за войско, то пусть предупредит нас, и мы пошлем пастухов! — приказал он нарочному.
Но вскоре контайчи пришлось убедиться, что дочь не ошибалась. Снова прискакавший от нее гонец прокричал:
Всадники Младшего жуза казахов… Хан Абулхаир во главе… Не меньше тридцати тысяч… С правой от нас стороны всадники Среднего жуза казахов… Брат хана Булата — Самеке ведет их… Тоже тридцать тысяч…