Отчаянное путешествие
Шрифт:
Часто я погружался в размышления. Часами я мог смотреть на безбрежный океан, неторопливо раздумывая обо всем, что приходило мне в голову.
Нередко моя мысль обращалась к прошлому, и я как бы снова переживал всю свою биографию. Старший среди шестерых детей — пяти братьев и одной сестры… Смерть отца в годы кризиса, когда мне было всего пятнадцать лет. Четыре года упорного труда, чтобы помочь матери. Заводы, фабрики, потогонная система — в те дни я не мог даже мечтать о том, чтобы учиться в школе.
Вскоре мать во второй раз вышла замуж. Отчим мой, к счастью, оказался хорошим человеком. Я был освобожден от тяжкой обязанности содержать семью и мог теперь расходовать на себя весь свой заработок. Но деньги меня не интересовали: я хотел учиться, хотел стать образованным человеком. Бросив работу, без гроша в кармане, с незаконченным средним образованием я отправился в колледж. Другого пути у меня не было. Не мог же я в двадцать лет, проработав четыре года на южных окраинах Лос-Анжелеса, сесть за школьную парту рядом с маленькими детишками.
Колледж в городе Санта-Барбара… я был туда принят после многочисленных просьб. Деньги пришлось взять в долг. Учебу я совмещал с работой, играл в футбол. На втором курсе был старостой группы, а перед окончанием колледжа плавал матросом на торговых судах. Во время призыва в армию я просил направить меня в бомбардировочную авиацию, но врачи обнаружили у меня перфорацию барабанной перепонки — результат перенесенного в детстве туберкулеза. Я получил назначение в торговый флот.
Два года морской службы. Два кругосветных плавания. Плавание от Рейкьявика до мыса Горн. Год службы в Австралийской военной авиации. Женитьба на голубоглазой австралийской девушке — самое значительное событие в моей жизни. Снова служба в торговом флоте, на этот раз больше года. Потом война кончилась, и мы с Мэри оказались за тысячи миль друг от друга.
И вот теперь я плыву через Тихий океан на яхте, которую швыряет по волнам, как щепку.
Часть времени я простаивал у румпеля — разумеется, это зависело от погоды. Каждое утро я рыбачил, занимался навигацией; если котята были в игривом настроении, мы резвились на палубе. Иногда я начинал беседу или шутливую драку с Увальнем. Часами наблюдал я, как Старый Бандит и его стая охотились на летучих рыб. Остальное время я читал. Часто я садился за письмо к Мэри, которое собирался отправить с острова Сеймур. Каждый день я приписывал к нему по нескольку строчек, и оно росло по мере того, как росли мои надежды на нашу скорую встречу.
Но временами мне казалось, что нас разделяет непреодолимое расстояние. Вот уже скоро два месяца, как я оставил Панаму, и если яхта будет и дальше двигаться с такой скоростью, потребуется не меньше года, чтобы доплыть до Австралии. По моим первоначальным расчетам, я должен был сейчас находиться где-то на полпути. Нужно было спешить, чтобы меня не застигли штормы. С каждым днем я все больше надежд возлагал на попутные пассаты. С каждым днем они становились все ближе. С каждым днем позади оставалось еще несколько долгих миль.
В полдень 15 июля я определил свои координаты: 1° южной широты и 85° западной долготы. До Галапагоса оставалось около трехсот миль. Я повернул яхту на запад. Теперь каждый день был на счету. Наконец-то я мог держать курс прямо на запад. Счастье повернулось ко мне лицом. В заполненном на две трети судовом журнале впервые появилась бодрая запись: «12 часов 15 минут. Курс — на запад. Я уже чувствую юго-восточные пассаты!»
Холодное Гумбольдтово течение, отражаемое к западу мысом Париньяс на западном побережье Южной Америки, подгоняло яхту. Ветер дул с юга, океан был совершенно спокоен, стечение благоприятных обстоятельств казалось мне просто невероятным.
Целый месяц я кружил на месте, хотя мне нужно было плыть прямо по ветру. Но теперь я плыл по расписанию, я покрывал милю за милей, и это было замечательно. В трехстах милях от меня, на экваторе, находился Галапагос. Впервые за долгое время я отдал рифы парусов, спасательный леер натянулся в пенистой струе за кормой, и яхта пошла так, как это описывается в книгах и спортивных журналах.
За несколько дней на яхту не обрушился даже самый маленький шквал, не выпало ни капли дождя, не видно было ни одной тучи. Вокруг царило такое безмятежное спокойствие, что я и мои котята спали прямо на палубе, под открытым небом.
Даже ленивый старина Увалень присоединился к нам. Он устраивался на своем излюбленном месте — на закрепленном румпеле, и яхта так плавно двигалась по водной глади, что он не рисковал сорваться со своего насеста. Каюту мы предоставили Безбилетнице.
Вскоре должна была показаться земля, и я торопился закончить длинное письмо к Мэри. К этому времени я исписал уже с обеих сторон шестьдесять два листа. Там были все ласковые слова, какие могут прийти в голову молодому человеку, спешащему к любимой. Чтобы высказать свои чувства, мне было мало этих шестидесяти двух листов…
Я рассчитывал отправить письмо с острова Сеймур, где была военная метеорологическая станция. Мне предстояло задержаться там дня на два, осмотреть такелаж, поспать две ночи спокойно и снова двинуться в путь.
Триста миль до Зачарованных островов «Язычник» прошел меньше чем за четыре дня. Утром 19 июля над горизонтом, справа по ходу судна, показалось темное пятно — остров Чатам. Впервые за много дней я снова увидел землю. Закончился первый этап путешествия: позади тысяча миль, впереди еще семь тысяч пятьсот.
«НЕЗАЧАРОВАННЫЕ» ОСТРОВА
Ясный солнечный день. Я стою на крыше рубки и, прислонившись к мачте, осматриваю северную оконечность острова Чатам, расположенного в восточной части Галапагосского архипелага. На Чатаме есть бухта Крушений — место стоянки судов, принадлежащих здешним властям. Галапагос, известный также под названием Зачарованных островов, принадлежит Эквадору. Но официальные визиты отнюдь не входили в мои планы. Я намеревался причалить к острову Сеймур, побывать на военной базе, запастись кое-какими продуктами и плыть дальше. Но штили, штормы, встречные течения, потеря мотора спутали мои планы; и теперь, в середине июля, добравшись до Галапагоса, нечего было и думать найти здесь военную базу. По имевшимся у меня сведениям, ее должны были эвакуировать к первому июля. На всякий случай я решил все же зайти на остров — вдруг база еще там.