Отчаянные
Шрифт:
Тем временем злачные заведения понемногу закрывались, и в зал набились опоздавшие из пивнушек и баров. Окна за длинными шторами были распахнуты, но воздух в зале все равно был душный и спертый. Когда кончился танец и объявили перерыв, они оказались у выхода. Девушка сделала вид, что обмахивается ладонью.
— Я, кажется, вот-вот задохнусь. Ну и духота, спасения нету.
— Выйдем на улицу, — предложил Винс, — подышим воздухом.
Ему хотелось знать, о чем она подумала, поглядев на него.
— Пошли, — сказал он. — Я тебя в обиду не дам. Погуляем по улице и вернемся.
— Хорошо, пойдем. Здесь я и минуты не выдержу.
Взяв на контроле контрамарки, они вышли на улицу.
— Ты не замерзнешь? — спросил Винс, посмотрев на ее тонкую блузку.
— Что ты, ни капельки. Вечер такой теплый.
Они пошли вверх по тихой улице. Она взяла его под руку, он поглядел на нее, и его охватила радость. Чувствовал он себя приподнято. Но он ничего не знал о ней. Она рассказала, что живет около Брэдфорд-роуд, неподалеку от того места, где они ее встретили. Старшая сестра ее замужем, а младший брат еще ходит в школу. Отец работает старшим инспектором в страховой компании, а сама она машинисткой в главном отделении той же компании в Крессли. Она увлекается танцами, кино, Фрэнком Синатрой и плаваньем.
— Плаваньем?
Она сказала, сколько раз может переплыть городской бассейн туда и обратно, и он поразился:
— Я думал, что при такой фигуре, как у тебя, ты к воде и близко не подходишь.
— Плаванье улучшает фигуру, — рассмеялась она.
— Ты бассейну лучше всякой рекламы. Сам-то я и двух метров проплыть не могу. Дома в ванну лезу со спасательным кругом.
— Немножко попрактикуйся и тут же выучишься. Как с велосипедом: стоит научиться — и уже непонятно, что же тут трудного.
— Ну, на велосипеде я езжу. И на моторе тоже. Думаю вот завести моторчик. Через годик, если получится.
— Мотороллер?
— Нет, самый настоящий мотоцикл. «Нортон» на шестьсот пятьдесят или что-нибудь вроде этого. Машину помощней.
— Они дорогие. Ты накопил денег?
— На первый взнос хватит. Не знаю только, как уломать Старика, чтобы он подписал поручительство и рассрочку, старый дурак все никак не решится. Любит он другим жить не давать.
— На что ты живешь?
— Автомеханик я. А что?
— Ничего, просто интересно.
— По моим рукам видно, что я в конторе штанов не просиживаю.
— Что с твоими руками?
— Видно по ним, кем я работаю. Мазут — его сколько ни три, все равно не сотрешь.
— У тебя красивые руки, — сказала она. — Я заметила. Я всегда на руки смотрю. Жить ремеслом — тут нет ничего зазорного. Тебе нравится работать механиком?
Он пожал плечами:
— Работа как работа. Я люблю возиться с моторами и все такое, хоть и вкалываешь на чужого дядю. Но это всегда так.
— Ты молодой. Нельзя же все сразу. Может, еще собственную мастерскую заведешь.
— Ну, не такой я человек. Тут нужно с бумагами возиться и вообще. А потом, откуда я капитал возьму?
— Всякое бывает, — сказала она.
Они обогнули квартал и вышли к «Трокадеро» с другой стороны. Когда они очутились в проходе, образованном автостоянкой и танцзалом, Винс остановился и повернул ее к себе, ощутив через блузку теплую нежную кожу ее плеч.
— Без паники, — сказал он. — Сейчас я тебя поцелую — и только.
— Никто и не паникует, — ответила девушка. Он поцеловал ее в губы.
Она приняла его поцелуй спокойно, послушно, но как-то пассивно; ее прохладные губы ему не ответили. Но вот она приоткрыла рот и обняла Винса. Его пронзило светлой и чистой радостью. Они крепко обнялись и замерли в тени под стеной.
— Спорю, когда мы встретились там, на улице, тебе и в голову не могло прийти, что у нас этим кончится.
Она рассмеялась.
— Конечно, нет.
— Да и мне тоже. Вот уж не думал, что встречу тебя…Хотя вообще-то я надеялся.
Она притихла.
— Можно, мы еще встретимся?
— А ты вправду хочешь?
— Еще бы! Я хочу сказать, давай назначим настоящее свидание, чтобы были только мы с тобой. Согласна?
— Посмотрим, — ответила она.
Он скользнул рукой по ее плечу и коснулся груди. Она убрала его руку.
— Не забывайся!
— Честное слово, — сказал Винс охрипшим голосом. — Я просто так. Я ничего такого и не думал. Честное слово. Я ни за что, я… Слишком ты мне нравишься.
Обнимая ее, он испытывал прилив неведомой ему нежности и пугался этого чувства, потому что оно делало его слабым и беззащитным. У него подгибались колени. Он знал, что сейчас она может вить из него веревки. К радости примешивался страх: ему вдруг захотелось всего того, на что до сих пор ему было наплевать, — верности, любви и женитьбы, собственного домика, где они заживут вдвоем и где его будут встречать после работы.
— О господи! — произнес он, когда она вновь потянулась к нему губами.
Они так и стояли у стены, крепко обнявшись и слившись губами в поцелуе, когда луч карманного фонарика выхватил их из тьмы. Их словно ледяной водой окатило. Девушка закрыла лицо, но Винс повернулся прямо на свет. Когда он услышал голос Джексона, зрачки у него сузились от бешенства.
— Так я и думал. Я знал, что у тебя на уме, грязный сопляк! Заманивать девчонок на улицу и обжимать прямо у стенки.
У Винса оборвалось сердце.
— Ты что, рехнулся? — спросил он с яростью. Ненависть к Джексону захлестнула его горячей волной. — С цепи, что ли, сорвался, что на людей бросаешься? Кому мы мешаем?
— Ты мне зубы не заговаривай, — сказал Джексон. — Ступайте в зал, а нет — так катитесь отсюда и занимайтесь вашими грязными делишками в другом месте. А сейчас давай пошевеливайся!
Он светил им в спину, пока они не свернули за угол танцзала. Девушка шла, низко опустив голову, Винс глядел прямо перед собой и кусал губы, чтобы сдержать распиравшее его бешенство.