«Отчаянный», отчаливай!
Шрифт:
И все-таки, когда в подмосковном лесу полузамерзшего испытателя нашел сержант милиции, Георгий Константинович, на несколько секунд придя в сознание, назвал себя и просил запомнить все, что он скажет. А сказал он одно: в чем, по его мнению, причина аварии. «Это очень важно, — произнес Мосолов. — Я прошу вас запомнить…»
Он торопился сказать об этом на тот случай… Ну, в общем вы понимаете — он не очень верил, что врачи смогут спасти его…
…Стало
— Если бы не было таких, как Мосолов, не было бы и полетов в космос.
И когда пришло время расходиться по палатам, мы вдруг вспомнили, что Гагарин ни слова не сказал о себе.
…А на следующий день в Артеке выступал Мосолов. Он тоже приехал на сорокалетие как почетный артековец.
И уже не вожатые, а кто-то из ребят попросил его:
— Расскажите о себе. О своих полетах…
И Мосолов начал рассказывать. Он говорил о Седове — своем учителе. О друзьях-испытателях — Анохине, Нефедове, Гарнаеве, о легендарном Бахчиванджи, человеке, который во время Великой Отечественной войны испытал первый советский реактивный самолет, о своих товарищах-космонавтах.
Через несколько часов мы расходились с костровой площадки, и тут ребята вспомнили: как же так? Ведь Мосолов о себе не сказал ни слова. Буквально ни одного слова.
Гагарин о себе ни слова, и Мосолов тоже. Сговорились?
Нет. Сильные люди всегда скромны. Это понял каждый, кто слушал их рассказы.
…Такие встречи не забываются… У многих ребят остались в записных книжках автографы первого в мире космонавта — драгоценная память об этой артековской встрече. Но главное, навсегда сохранилась в сердце добрая гагаринская улыбка, его теплые, мудрые слова, простые слова бесстрашного человека, настоящего героя нашего времени.
Пройдут годы, десятилетия, века… Человечество покорит звезды. И в небе, в созвездии Космонавтов, самой яркой звездой будет та, которой дадут имя Гагарина. Планета людей никогда не забудет своего первого звездного посла. Имя его станет легендой.
Но в памяти тех, кто его знал, он навсегда останется не только героем, бесстрашным покорителем космоса, но и человеком, простым и скромным, великим в своей душевной щедрости.
НОВОГОДНЯЯ ТЕЛЕГРАММА
Закончилась вторая четверть.
Новый год был на носу. Прохожие удивлялись: откуда появилось на улицах столько Дедов Морозов и Снегурочек? А началось все с того, что Виталий Сопелкин сказал друзьям: «У меня мамка на почте работает. Ох, и трудно им сейчас! Не сумеют все письма и телеграммы к Новому году доставить». Решили ребята пойти на почту, помочь работникам связи. Тогда девочки притащили все карнавальные костюмы, которые они сшили к Новому году. «В них, — говорят, — будем корреспонденцию разносить. Устроим карнавал не в школе, а на улицах города, чтобы все видели».
Юные Деды Морозы и Снегурочки стучались в квартиры, жильцы открывали двери, ахали и улыбались, а маленькие волшебники говорили:
Новый год отправил Нас во все концы. МыА это для вас поздравительная телеграмма. Получите и распишитесь.
…Появились и у меня дома Дед Мороз и Снегурочка. Володя Крупенин и Зина Простоквашева стояли в дверях и тяжело дышали. Володя от волнения все время дергал себя за капроновую бороду и потирал свой красный нос, сделанный из папье-маше.
— Что случилось? — спросил я их и провел в комнату. Они торопливо, перебивая друг друга, стали рассказывать.
Володя. Ходим мы, значит, разносим почту, поздравляем с наступающим.
Зина. И вот беру я в руки одну телеграмму. Читаю адрес: «Корчагина, 11, Ястребу В. А.». Мне показалось, что я где-то эту фамилию уже слышала. А у самой в голове: «А где? А где? А где?» Поднимаюсь на второй этаж… Только хотела позвонить и вдруг вспомнила! Сердце как заколотится… Неужели это он? Стала вспоминать его имя-отчество, как оно было написано в записке… Никак не могу вспомнить… Тогда я не стала звонить в квартиру, а выскочила на улицу и побежала разыскивать Вовку.
Нашла я его быстро и спрашиваю: «Вовка, а как имя-отчество партизанского казначея»?
Володя. А я ей тут же: Валентин Архипович. Показывает она мне телеграмму, а в телеграмме черным но белому: «Ястребу В. А.». Я аж в сугроб от неожиданности сел.
«Бежим», — говорит мне Зина. Побежали. Валентин Архипович Ястреб был дома.
Зина. Сначала нам дверь открыла какая-то женщина, а потом в коридор вышел среднего роста дядя, широкоплечий, с бородой и опирается на палочку.
Володя. Отдает Зина ему телеграмму, а у самой руки трясутся. Ястреб заметил это и спрашивает: «Замерзла, Снегурочка? А ну проходите, я вас чайком из самовара угощу…» А Зина ему говорит, что это, мол, не от холода.
Зина. Я спросила его: «Валентин Архипович, скажите, а вы воевали в Великую Отечественную войну?»
Володя. Он говорит: «Еще как!»
Зина. «А партизаном были?»
Володя. Он отвечает: «Все окрестные леса избороздил вдоль и поперек».
3ина. А я спросила его, был ли он казначеем.
Володя. Он внимательно как посмотрит на нас и даже перестал улыбаться. «Откуда вы об этом знаете?» — спрашивает.
Зина. А когда услышал про камень, я сама видела, у него даже слезы в глазах блеснули…
Володя. Потом он сказал: «А ведь телеграмма, которую вы мне доставили, от берендеев, из того самого города, где этот памятник». — «Какой памятник? Какие берендеи?» — спрашиваю я. А он: «Потерпите, — говорит, — и все узнаете». Он даже дал нам телеграмму прочитать. Я ее слово в слово помню.