«Отчаянный», отчаливай!

Добронравов Николай Николаевич

Вдруг откроем сейф, а там ничего, кроме гранитного камня да старой партизанской записки…

…Я вошел в школу, в комнату «пионерского штаба». На первый взгляд ничего не изменилось здесь. На том же месте, на столе, стоял железный сейф. На подоконнике сидел и болтал ногами Слава Бойченко. Катя Самойлова рисовала мелом ромашки на классной доске. Переминался с ноги на ногу широкоплечий великан Пашка Быков. А на гвозде возле школьной доски висел ключ от сейфа. Похоже, что никто не притрагивался ни к сейфу, ни к ключу.

Последним в класс вошел Борька

Зубило. На дворе уже вовсю хлестал ливень. Борис, видимо, не имел привычки, входя в помещение, вытирать ноги, и на полу четко отпечатались следы: «Отчаянный, отчаянный, отчаянный…»

Я молча взял ключ, открыл сейф и… не поверил своим глазам! В сейфе лежали блокноты, тетради, записки, большая морская ракушка, а на ней — ленточка от бескозырки!

В большинстве записок были вопросы:

«Остались ли еще на Земле таинственные острова?»

«Кому живется лучше на Земле — трусу или храброму?»

«Правда, что фотонная ракета, если ее запустить с Земли, может сдвинуть Землю с орбиты?»

«А в театр ходить будем?»

«А будем бороться с теми, кто обзывает очкариками тех, у кого близорукость?»

«А мог бы я стать таким, как Рихард Зорге или Гагарин?»

«А хитрый — это умный или нет?»

«А как стать таким же длинным, как вы? Лопать геркулес надо, да?»

«А когда писатели напишут про такого же Иванушку-дурачка и Василия Теркина? Я их люблю больше всех».

Были в записках и предложения:

«Надо организовать кружок фото, мото и пилото».

Ну что ж, организуем!

«Поедемте когда-нибудь на озеро, где чайки гнездятся. Яиц там чаечных видимо-невидимо. Там их можно набрать хоть 100 тысяч. А яичница из них мировая».

Об этом подумаем.

«Есть предложение учиться печатать на машинке. Это может пригодиться не только журналисту».

Дельно!

«А что, если сделать плот и куда-нибудь на нем отправиться, ну, не так далеко, как на „Кон-Тики“, а все же попутешествовать?»

Заманчиво! Здорово!

«Давайте попробуем сделать вечный двигатель. По-моему, все-таки его можно сделать, надо только постараться».

Вот это едва ли получится…

«Давайте сыграем в какую-нибудь игру, только чтоб было интересно и дух захватывало».

Давайте!

Лежала в сейфе и карта похода «По партизанским тропам». В нижнем углу ее стояла четкая подпись: «Составитель Слава Бойченко».

Спасибо, ребята, спасибо! Не подвели!

Но что означала матросская лента?

Какую тайну хранила огромная ракушка? Кто-то даже сразу приложил ее к уху — может быть, она раскроет свою тайну, расскажет о чем-то удивительном и таинственном голосом далеких морей…

И еще нашли в сейфе небольшую коробочку, заклеенную зеленой ракордной ленточкой. На кассете написано: «Голос джинна». Я послал за школьным магнитофоном. Через пять минут мы слушали запись. Небольшой коричневый ролик медленно вращался, а из динамика неслись, как громовые раскаты, слова:

«— Я — невидимый, но я есть! Я джинн добрых пионерских дел, рожденный бурей и огнем. Мое сердце принадлежит людям, и, если понадобится, я готов вырвать свое сердце из груди, как это сделал Данко, чтобы пойти вперед и освещать им путь! Мои крылья огненного цвета, они трепещут, как алые паруса Грина, наполненные свежим ветром. Мои глаза — глаза Орленка из песни, они видят сквозь ночь, туман и дым. Я могу поместиться в груди даже у самого маленького мальчишки, но, когда меня выпускают на волю, я становлюсь огромным и мне по силам удержать в своих руках даже раскаленное солнце вселенной. Я могу передвигать горы и жонглировать звездами. Выпустите меня на волю, и вы увидите, на что я способен!»

Магнитофонная пленка кончилась. Ребята уставились на меня. А я от неожиданности тоже молча глядел на них.

— Ну что ж, — спросил я после паузы, — выпустим джинна?

Раздались голоса:

— Выпустим! Конечно, выпустим!

— А как это сделать, если он невидимый? Я скажу, например: «Выходи, джинн, на волю! Шагай себе на здоровье!» А как нам узнать, что он вышел, что он принялся за дело? — спросил Пашка Быков.

— Вот в том-то и дело, что тут не обойдется без вашей, ребята, помощи. Он хоть и волшебник, но нельзя же взваливать все только на его могучие плечи. Часть из того, что вы пожелаете ему в напутствие, вы должны взять на себя. И это будет честно, потому что пионер тоже может стать немножко волшебником.

— А интересно, — спросила Катя Самойлова, — как выглядит этот джинн?

— А кто-нибудь из вас видел ветер, ширину его плеч, его рост? Ведь не видели же. Зато каждый из вас видел волны на море или на реке, видел гнущиеся деревья, видел мчащиеся по небу тучи и мог себе представить, какой он, ветер, большой или малый… Так и джинн. По его делам мы узнаем и силу его и рост.

— А сколько лет ему?

— Джинн родился 19 мая 1922 года. Это я могу сказать точно.

— А как одет джинн? Какой он из себя? На кого похож? — допытывались ребята.

— Не знаю… А что, если вы нарисуете его, нашего джинна, и свои рисунки принесете сюда на следующий же сбор? Тогда мы и узнаем, как одет джинн и даже как он выглядит…

…Через несколько дней в коридоре школы появились портреты. Рисунки были сделаны разноцветными карандашами, акварелью, гуашью и даже углем.

На одном из портретов серебряная борода джинна тянулась словно Млечный Путь во вселенной.

У другого джинна вместо бороды — причудливое нагромождение цифр, формул, уравнений. Вероятно, это был джинн-математик.