«Отчаянный», отчаливай!
Шрифт:
— Может, парома дождетесь? — спросил Сема.
— Нельзя парома ждать, опоздаем, — решительно заявил Алеша.
— А не потонете?
— Типун тебе на язык, Семка, — цыкнул на него Николай.
Яшка глядел своими печальными цыганскими глазами куда-то вдаль и о чем-то сосредоточенно думал. Леша тихонько ткнул его в плечо.
— Пора, — сказал он.
Все спустились с крутого берега к самой воде.
— Вы только почаще на спину ложитесь, чтобы не уставать, — посоветовал Николай.
— Если на спине лежать, нас до Астрахани
— Ну, всего! — Яшка бросился в воду, за ним исчез в воде и Алеша.
Вот они оба вынырнули, и их понесло, понесло течением вниз. И скоро совсем скрылись из глаз две темные точки. Река словно поглотила их.
Мальчишек сносило вниз по реке. Они плыли на расстоянии нескольких метров друг от друга. Обжигающий холод прошел. Теперь вода уже не казалась такой ледяной.
…Алеша плывет на боку и от времени до времени поглядывает на Яшу. Боясь потерять его из виду, он нет-нет да спросит:
— Плывешь, Яшка?
— Плыву, — негромко отвечает Яшка.
— Устал, Яшка?
— Немного… Сносит очень…
Через некоторое время Яша еле слышно произнес:
— Не доплыву я, Леша…
Леша стал подгребать к Яше. Поравнялся. С трудом произнес:
— Крепись, Яшка, изо всех сил крепись… Второе дыхание придет. Обязательно придет!.. Крепись!..
Но Яшка снова пробормотал:
— Нет, не доплыву я. Не зря Семка говорил, «потонем».
Неизвестно, сумели бы ребята достичь того берега, если бы не бакенщик, выскочивший на своей лодке прямо из тумана.
— Эй, пловцы-храбрецы, зачем в такую рань плаваете? Закаляетесь, что ли?
Ребята продолжали плыть, не отвечая на вопрос, — не было сил отвечать. Лодка вплотную подошла к Яшке.
— Цыганенок, ты что молчишь?
— Не мешайте, — с трудом произнес Яша.
— Ну, тогда ты, белый, отвечай! — крикнул бакенщик Алеше.
Но Алеша молча плыл и плыл. Наверное, он еще верил, что у него вот-вот откроется «второе дыхание».
Заметив, что мальчишка теряет силы, бакенщик вытащил Яшку из воды. Мгновение… и в лодке очутился и Алеша.
Желтое солнце поднималось все выше и выше. Туман над рекой постепенно рассеивался.
На дебаркадере ребята отстучали зубами дробь, обсохли, и, хотя сидеть в теплой каюте на диване было приятно и очень клонило ко сну, они вышли и зашагали в город.
Ровно в восемь утра они уже рассказывали заведующей библиотекой, зачем прибыли к ней, зачем ночью переплывали реку.
— Но, мальчики, — выслушав ребят, заявила заведующая, — такой книжки у нас в библиотеке нет.
— Значит… значит… — дрожащим голосом заговорил Яшка, — значит, теперь все… Вырубят теперь нашу рощу… И реку мы переплывали напрасно, и я чуть было не утонул, тоже напрасно…
— Ребята, а может, вам пригодится другая книжка? — сказала заведующая. — В ней тоже говорится, как Ленин любил природу и как наказывал тех, кто на нее покушался.
— Дайте нам эту книжку, дайте! — выпалил Алеша. — Ох, как она нам нужна, если бы вы только знали…
— Мы вам вернем ее, честное пионерское, — пообещал Яшка.
А тем временем в правлении колхозники допытывались у зеленых патрулей, скоро ли вернутся из города Яшка и Алешка и в самом ли деле Ленин бывал в Малахитовой роще.
Николка Сажин, самый старший из ребят, клялся и божился, что Яшка и Лешка с минуты на минуту явятся и все смогут своими собственными глазами прочитать об этом в книжке, которую они привезут из библиотеки. Лесорубы приехали на автобусе и сидели с утра тут же, в правлении, и пили молоко. Бригадир лесорубов несколько раз подходил к председателю и напоминал: «Простаиваем, Сергеич!»
— А что я могу поделать, когда вас народ окружил? Подождем. Поглядим, какую там книжицу нам из города привезут. Только, сдается мне, что все это выдумка мальчишек да хитрость Чистякова, который тоже ни свет ни заря в город умчался.
— Привезут книжку, вот увидите, — уверял Николай.
Но время шло, а подкрепления не было. Что, если вдруг сейчас вот раздастся телефонный звонок и из города скажут — все это выдумки! Рубите! И загудят пилы, и полетят со стоном на землю красавицы березы. И хмурые ели опустятся на колени, и станет роща похожей на поле сраженья, и будут над погибшими деревьями кружить осиротевшие птицы…
Николка с Семой вышли из правления и вдруг увидели, что к деревне от реки бегут Яшка и Алеша. У самого правления колхоза их нагнал «газик» Василия Михайловича. Чистяков прошел вслед за ребятами в здание правления. Алеша, оглядев всех присутствующих, без всяких предварительных слов вытащил книгу и начал читать.
— «…По распоряжению заведующего санаторием тов. Вевера срублена 14 июня 1920 г. в парке санатория совершенно здоровая ель. За допущение такой порчи советского имущества предписываю подвергнуть т. Вевера, заведующего санаторием при советском имении Горки… аресту на один месяц. Приговор, — Алеша сделал многозначительную паузу и посмотрел на всех присутствующих, — приговор привести в исполнение Подольскому уездному исполкому…. Председатель Совета труда и обороны, — Алеша снова хотел сделать многозначительную паузу, но ребята не поняли его и хором выкрикнули:
— В. Ульянов (Ленин). 14 июня 1920 г.».
— Теперь я думаю, вопрос ясен, — улыбнулся Василий Михайлович. — Если Владимир Ильич так строго наказывал за порубку только одного дерева, то мы, колхозники, имеем право запретить порубку рощи… — Голос Чистякова вдруг стал резким, и слова зазвучали чеканно и отчетливо: — Запретить… именем Ильича!
И тут среди общего шума раздался неуверенный, но, как показалось ребятам, полный ехидства голос председателя:
— А где же та книга, в которой именно про нашу рощу написано?