«Отчаянный», отчаливай!
Шрифт:
— Боятся вас, что ли?
— Не боятся, а уважают, — с достоинством сказал белокурый. — Нас все тут знают, кого хочешь спроси…
Мимо проплывала лодка. На веслах сидел пожилой мужчина, вероятно бакенщик, и покуривал козью ножку.
— А вот сейчас мы проверим, не врете ли вы, что вас все знают, — сказал я.
— Пожалуйста, — подзадоривая меня, крикнул Цыганенок.
Когда лодка поравнялась с нашим плотом, Аня обратилась к бакенщику:
— Скажите, дядя, вы этих мальчишек знаете?
— Их-то? — кивнул он в сторону ребят на берегу. — Их все знают. Чернявый — Яшка, белобровый — Алешка, вон тот — Николка Сажин, тот — Петька, а карапуз в шляпе — это Семен. Парнишки хоть куда. Они у нас Малахитовую рощу спасли.
— От пожара спасли?
— Да нет. Было дело похуже пожара.
— А что такое? Расскажите!
— Эх, сейчас… — Человек в лодке полез в боковой карман и вынул из него газету. Развернул ее и с сожалением произнес: — Половину скурил. Жаль… Тут про них много понаписано было. Эй, Яшка, — обратился он к Цыганенку, — а ну сбегай домой, небось у тебя газетенка сохранилась. Принеси, пусть почитают, какие вы орлы.
И тут все ребята, как по команде, полезли в карманы и… каждый вытащил по газете! Пришлось направить плот к берегу. На прощанье мы все-таки спросили у бакенщика:
— Скажите, дядя, а вы о Ястребе Валентине Архиповиче не слыхали? Он партизанил в здешних лесах.
Бакенщик что-то долго вспоминал, даже чмокал губами (наверное, фамилию повторял), а потом говорит:
— Нет… Не припомню… Не слышал о таком.
— Стоп! — сказал я ребятам. — Гнезда Ястреба мы так и не нашли. Но кажется, мы нашли название нашего отряда. Повтори-ка, Аня, как ты сейчас обратилась к бакенщику?
Аня недоуменно посмотрела на меня и повторила:
— «Скажите, дядя…»
— А как же иначе обращаться к незнакомым людям? — удивился Слава Бойченко. — Мы всегда так: «Скажите, тетя», «Скажите, дядя».
— А что, если назвать отряд наш: «Скажи-ка, дядя!»
— А нам за это не попадет? — спросила Аня.
— За что, «за это»? — поинтересовался я.
— Ну как же! Везде все красные следопыты, а мы будем «Скажи-ка, дядя!».
— Ну и что же из этого? О нас будут судить не по названию кружка, а по делам. А мне нравится, — буркнул Слава Бойченко. — Не так, как у всех! Ведь тот, который допытывался:
Скажи-ка, дядя, ведь недаром Москва, спаленная пожаром, Французу отдана? —ведь он, может, тоже красным следопытом был!
Все рассмеялись, а плот уже тем временем причалил к берегу. Ребята отдали нам газету, мы хотели тут же прочесть рассказ, но они остановили нас:
— Да нет, вы только, пожалуйста, не при нас читайте… Лучше потом…
Ну, потом так потом, решили мы.
Когда они узнали, что мы уже собрались в обратный путь, белобровый спросил:
— А как вы собираетесь обратно, поездом или на попутной?
Мы сказали, что думаем ехать на поезде.
— Так отсюда до станции километров шестнадцать будет.
— Ничего, как-нибудь доберемся, — сказал я.
Ребят как ветром сдуло. Они скрылись за холмом, а минут через двадцать появились все снова, только теперь уже на велосипедах.
— Это для вас, — сказали они.
— А как же мы вам их вернем? — спросил я.
— Дежурному на станции отдадите, а он уж знает, как нам велосипеды переправить.
Еще ребята принесли нам вяленой рыбы, два арбуза, семечек, каравай домашнего хлеба. Чем мы могли отблагодарить их? Только разве оставить на память наш «„Отчаянный“, отчаливай»? Ведь не сможем же мы на нем идти вверх по реке! Жалко нам было расставаться с нашим первым в жизни настоящим судном… Но что поделаешь! Пересели мы на двухколесный транспорт, рюкзаки — на багажники, а часа через два, удобно разместившись в вагоне поезда, уже читали вслух рассказ о наших новых друзьях.
Малахитовая роща
Солнце перевалило зенит. Жарко. Парит. Летящий ветерок сух и горяч. Вороны, лениво махая крыльями, перелетают с противоположного берега реки, чтобы скрыться в тени Малахитовой рощи. По пыльной дороге шагают четверо ребят. Вот они миновали старое здание школы на окраине села и вышли на главную улицу. Проходя мимо здания правления, увидели в окне председателя колхоза Андрея Сергеевича Ступина.
Заметил и он их. Ткнув в сторону ребят пальцем, заулыбался.
— Вон они… наша смена, — сказал председатель кому-то находившемуся в комнате и, высунувшись из окна, крикнул — Вам, ребята, скоро подарочек будет!.. Вы что с ведрами? По ягоды ходили?
— Не-е, — протянул Яшка. — Мы непарного шелкопряда в роще морили!
Улыбку словно ветром сдуло с лица председателя.
— Пустая затея, — буркнул Андрей Сергеевич, вытер лицо влажным платком и отвернулся от окна.
— Что это он? — толкнул в бок Алешку Яшка. — Весной сам учил: «шелкопряда морить надо», а теперь…
— Это он от жары, наверное, не то говорит… Смотри, как вспотел, — и Сема показал на председателя.
Постояв с минуту у окна, ребята поняли, что председатель вспотел вовсе не от жары. В правлении было много народу, все о чем-то громко говорили и, судя по отдельным фразам, председателя колхоза за что-то ругали.
Мальчишки по очереди залезали на завалинку и, дотянувшись подбородком до подоконника, прислушивались к разговору.
— Новая школа не мне нужна, а вот им, детворе, — Андрей Сергеевич кивнул в сторону окна и тут же, не глядя, выплеснул из стакана остатки теплой воды.