Отдаленные последствия. Иракская сага
Шрифт:
Капитан Маккойн стоял на крепостной стене и осматривал в бинокль поле боевых действий. Десятки, а может, и сотни тысяч людей звенели оружием и что-то яростно кричали, грозовая атмосфера предшествовала сокрушительной атаке…
Он вспомнил позапрошлогоднюю заварушку в Йемене, когда разъяренная толпа пыталась взять штурмом американское посольство. Там невозможно было определить на глаз количество нападающих, потому что люди запрудили все улицы и подъезды к зданию. Ждали вертолет с базы в Амране, а пока весь персонал и члены семей сидели на раскаленной крыше посольства, с надеждой глядя в небо, а всего одиннадцать морпехов сдерживали опьяненную гневом человеческую стихию. Майор Бланк орал в мегафон, уговаривал, стращал, предупреждал, что каждый, кто
Морпехи открыли огонь на поражение. Йеменцы были вооружены палками и ножами, они ничего не могли сделать против автоматов и гранатометов. Казалось бы, простая арифметика. Но людей было много, очень много, и никакая арифметика здесь уже не действовала. Первые ряды штурмующих полегли сразу, усеяв асфальт корчащимися в агонии телами и как бы обнажив второй слой толпы, тот самый, что толкал их только что вперед. До тех, до вторых, мгновенно все дошло, они видели, как люди падают и умирают, они услышали запах крови и растерзанных кишок и сейчас хотели просто убраться отсюда. Но они уже не могли повернуть назад, на них тоже напирали сзади, подставляя под пули… Потом был третий слой, и четвертый. И пятый. Это было все равно что руками вычерпывать воду из тонущего «Титаника». Позже, гораздо позже майор скажет об этом:
— Люди умнеют ровно за секунду до того, как умереть…
Морпехи не продержались и четырех минут, им пришлось убираться в здание посольства и забаррикадировать за собой дверь. Группа разделилась надвое, одна часть осталась прикрывать лестницы и коридоры, вторая поднялась на крышу. Пока они поднимались, дверь выломали, нападающие ворвались внутрь. Мако не знал, как там все происходило… но факт, что никого из второй группы они уже не увидели живыми. Хотя наверх йеменцы так и не пробились. Хуже было то, что в здании возник пожар. Возник очень быстро, и огонь был чрезвычайно сильным — видимо, кто-то специально приволок с собой канистры с бензином. В этот момент вышла на связь амранская база, чтобы сообщить: у вылетевшего вертолета возникли неполадки, и он только что совершил вынужденную посадку в пустыне. В общем, им всем была крышка, яснее ясного.
И вот тогда майор Бланк показал ему на рослого бородатого мужчину в самой гуще толпы, который стоял на крыше джипа, что-то крича и размахивая руками.
— Хочешь знать, откуда прет вся эта дурь? Свали-ка его оттуда, и посмотрим, что получится.
Маккойн снял бородача со второго выстрела. Тут же кто-то из ребят вогнал в этот проклятый джип один за другим два заряда из гранатомета. И произошло чудо. Толпа хлынула в разные стороны, мигом очистив площадку размером с баскетбольное поле, раздался многоголосый возмущенный вопль, после которого, как показалось Мако, здание посольства будет просто сметено…
Однако, вместо этого бунтовщики, не переставая вопить, принялись разбегаться кто куда, группами и поодиночке, словно оказались перерезаны невидимые нити, которые связывали их воедино, превращая отдельных мирных индивидов в бушующую толпу. Когда морпехи пробились вниз, через охваченное огнем здание, им попалась всего парочка йеменцев, которые тут же пустились наутек. Гражданский персонал вывели через пожарную лестницу и до прибытия вертолета укрывали в кофейне, расположенной по соседству. Никто больше не пытался на них напасть — дух убийства и разрушения, какие-то минуты назад носившийся в воздухе, вдруг растаял без следа. Хозяин кофейни даже хотел угостить американцев обедом, но им всем было не до еды.
— У любой толпы, даже самой стихийной, обязательно есть сердце, — сказал майор Бланк. — Мозгов нет, но сердце — есть. Надо вырвать его, и толпы не станет.
…У войска, что окружило сейчас крепость Аль-Баар, имелось и сердце и даже мозг. Вдали, на югозападном направлении, на холме был разбит лагерь, над которым развивались знамена и штандарты, — явно штаб наступающих. Капитан Маккойн рассматривал его в снятую с танка двойную подзорную трубу тридцатикратного увеличения. Дальномерная шкала определяла дистанцию в тысячу четыреста метров. Слишком далеко для прицельной стрельбы. Разве что из крупнокалиберной «снайперки» Санчеса…
В большой шатер то и дело входят рыцари в цельнометаллических доспехах, мусульмане в своих тюрбанах, узкоглазые монголоиды в лисьих и волчьих шапках, чернокожие зиары с бритыми головами, а через некоторое время выбегают, придерживая мечи и сабли, вскакивают или карабкаются на коней и спешно направляются к своим отрядам. Маккойн подумал, что это командиры подразделений получают задачи от главнокомандующего.
Когда солнце клонилось к закату, с юго-запада в передовые шеренги прибыл большой конный отряд, состоящий из тяжеловооруженных воинов в блестящих кованых доспехах. Вместо кольчуг и кирас на них были сплошные латы, они закованы в сталь с ног до головы, так же как и их лошади. На штандартах и развевающихся плащах в бинокль были хорошо видны расширяющиеся к концам кресты. Едва они появились, как по раздерганному на части тысячеглавому организму, подобно электрическим сигналам, пошли команды, вызывая в нем заметную дрожь. Расторопные гонцы доносили приказы до боевых порядков, там их передавали все дальше и дальше, и что-то менялось… Те, кто сидели, — вставали, а те, кто стояли, — бежали, чтобы занять свое место в строю, и командиры вскочили на своих коней, подгоняя отстающих криками и тупыми концами копий.
Аморфная масса принимала четкие очертания. Еще недавно можно было наблюдать кучки пьяных наемников, которые вместо выстраивания боевых порядков, бесцельно шатались, дебоширили, затевая ссоры и драки, с дальней дистанции пускали бесполезные стрелы в сторону крепости и занимались прочей ерундой. Но один из латников с крестом на глазах всего войска зарубил самого дерзкого мечом, и все остальные мигом протрезвели.
За довольно короткое время — не больше получаса — огромное войско оформилось в восемь отдельных полков, каждый из которых состоял из конницы, лучников и пехотинцев-копейщиков. Тяжелые всадники с крестами выстроились в центре, усилив рыцарские шеренги. Бронированный кулак. Аналог современных танковых армий.
«Что у них за кресты? — подумал Маккойн. — И зачем им нужна конница, когда они штурмуют крепость? Может, их лошади умеют забираться на стены?»
Зрелище многотысячной армии было завораживающим и страшным. Современные войны ведутся малым количеством живой силы, все решает техника. Ну сколько противников капитан Маккойн видел одновременно — вот так, лицом к лицу, глаза в глаза, даже если считать тот случай в Йемене? Сотни две-три, ну пять — это максимум…
Даже боксеры, которые по спортивным правилам бьются на ринге один на один, — они и то испускают биоволны агрессии, психическую энергию, способную деморализовать противника… А тут воины, идущие на смерть! Не боксировать в мягких перчатках, а вонзать холодную сталь в горячую человеческую плоть, убивать и умирать. Их не двое, их десятки тысяч!
Мако вдруг ясно понял, что до сегодняшнего дня губительная энергия смерти и ненависти облучала его лишь небольшими дозами. Сейчас он оказался словно в чреве ядерного реактора.
Заходящее солнце садилось прямо в море яростно сверкающих доспехов, копий, сабель и мечей, мерно вздымающееся и опадающее, словно десятки тысяч людей дышали в унисон. Где-то местами возникали водовороты и течения — там, повинуясь окрикам командиров, перемещались небольшие отряды, занимая свое место. Разрезая, кромсая на части эту грозную массу, оставляя за собой стремительные буруны, сновали гонцы, передавая все новые и новые приказы.