Отдать душу (сборник)
Шрифт:
– Это из чего?
– спросил я Мишку.
– Из дерева?
– Сам ты из дерева!
– Старичок пошевелился, разминая конечности, и сел на край стола, свесив ноги.
– А я из плоти и крови, вот.
Мы с Мишкой застыли, не сводя глаз со "статуэтки", а дед потупил глазки:
– Ну, чего смотрите? Домовых не видали?
– зло спросил он.
– Ты... Вы домовой?
– пробормотал мой брат.
– Мой собственный домовой? А почему я про тебя не знал ничего?
– А ты интересовался?
– ухмыльнулся старикан.
– И потом, пока во мне нужды нет, я
– А сейчас что, нужда появилась?
– заинтересовался я.
– А то, я слыхал, беда у вас, друг в колодезь провалился, а вытащить не могете. Так?
– Так, - нахмурился Мишка.
– Ну а раз так, то айда за мной. Знаю я, где веревка лежит добрая. Старичок спрыгнул со стола и поковылял к двери.
* * *
Когда мы втроем подошли к колодцу, оттуда доносилось пьяное пение:
Хорошо в деревне летом,
Пристает г... к штиблетам.
Выйдешь в поле, сядешь с... гм, хм...
Далеко тебя видать.
Васька похихикал, смолк, а потом опять запел, но теперь уже тонким пронзительным голосом:
Полюбила парня я,
Оказался без...
На... мне без...
Когда с... до...
– Василь, кончай свои песнопения, - оборвал я пьяного пошляка, кидая в колодец конец веревки.
– Держи канат, тягать тебя будем.
– Дер-ик-ржу, - сообщил Васька своим обычным хриплым голосом.
– Тянем, - сообщил я и потянул на себя веревку.
Мишка и мелкий дедок принялись мне помогать.
– Ты как там?
– спросил Мишка, когда мы вытянули полтора метра веревки.
– Хорошо-о-о-о!
– донеслось из колодца, потом раздался всплеск и сердитое ворчание, из которого я расслышал только "твою мать".
– А ну-ка тяните, - приказал я.
Старик и Мишка быстро выдернули из колодца оборванную веревку.
– "Добрая веревка", - передразнил Мишка старика.
– "Знаю, где лежит", тьфу! Да она ж гнилая.
– И на старухе бывает прореха, - поведал домовой.
– Ты бы, Мишань, не серчал, а накатил бы граммов эдак сто. Может, и еще про каку веревку вспомню.
– Ну да, - огрызнулся брат.
– Накати ему! Нешто я добро на такого пня замшелого переводить буду? Фигушки, не дождетеся от меня.
Старик запыхтел и обиженно отвернулся, Мишка открыл рот, собираясь послать его куда подальше, а я так и не решил, чью сторону принять. Назревала ссора, но тут случилось непредвиденное. На сей раз с открытыми ртами оказались не только мы с братом, но и старикан. Прямо перед нами на двор садилось металлическое летающее блюдо. А может быть, и тарелка, не знаю, как теперь это обозвать. Не долетев до земли двух метров, блестящий диск застыл. В цельной структуре диска появилась трещинка, вниз спустилась лесенка эскалатора, и на утоптанный пыльный двор ступила зеленая нога. Чучело (а как иначе обозвать эту дрянь?) спустилось на землю и застрекотало так, будто говорила машина:
– Жители Земли, я, Гомункул Эхтипентропский, рад приветствовать вас. Прознав про вашу беду, наш Межгалактический Союз по устранению экстремальных ситуаций послал меня к вам на выручку. Чем я могу быть полезен братьям по разуму?
–
– спросил меня брат.
– Да вроде, - выдавил я ошалело.
– И я вижу, - в голосе Мишки появилась дрожь.
– Все, братишка, допились до чертей.
– Надеюсь, вы извините, что встреваю в вашу беседу, но я его тоже вижу, - прошамкал метровый старик.
– И что?
– огрызнулся Мишка.
– А то, что я не пил ни капли, - начал закипать домовой.
– Ладно, мужики, - остановил я разгорающуюся склоку.
– Тут разобраться надо.
Я прошел через двор, приглядываясь к зеленому существу. Оно было не выше домового, с большой головой, локаторами вместо ушей и канцелярской кнопкой вместо носа. Щуплое тело пришельца обтягивал блестящий скафандр. Я остановился в метре от трапа и церемонно поклонился. (А как иначе? Я ж никогда с пришельцами не общался, кто знает, как себя с ними вести.)
– Приветствую тебя, Гомункул Этилпропилтропский!
– провозгласил я.
– Эхтипентропский, - миролюбиво поправил пришелец.
– Приветствую, - повторил я, пропуская его имя.
– Ты прав, сын далекой планеты, нам нужна помощь. Мой друг Василий Разумный пал ночью вон в ту скважину, что дает нам воду. Мы не в силах вытащить его, помоги нам, внеземной друг.
– Хорошо, - заулыбался зеленый человечек.
– Можно взглянуть?
Я кивнул, и Гомункул прошел к колодцу.
– Да их там двое!
– удивленно распахнул глаза инопланетянин.
– Как двое?
– То есть как?
– Сейчас посмотрим, - сообщил инопланетянин и достал из кармана маленький приборчик. Щелкнула кнопка, из приборчика выскочила тоненькая нить и исчезла в колодце.
– Держитесь!
– крикнул Гомункул.
– Держимся!
– донеслось из колодца.
Инопланетянин нажал другую кнопку, нить потянулась обратно в прибор. Через несколько секунд над краем колодца под наши дружные аплодисменты появился Васька и... абсолютно голая баба с зелеными патлами и рыбьим хвостом. Это было уже чересчур для одного дня, а кроме того, Васька с бабой продрогли, и мы вернулись в дом, и сели за стол, и начался наконец долгожданный отпуск.
Такого бурного веселья я не помню, классно отдохнул. Приезжайте к нам в Бухловку, здорово там, лучше нигде нет.
* * *
Бу-бух, бу-бух, бу-бух, бу-бух. Господи, и почему эти поезда такие шумные? Колеса бухают, разрывая на части и без того больную голову. Хорошо еще проводница сжалилась, принесла бутылку пива. Я отдохнувший возвращаюсь в Москву. Пока дребезжащий поезд раздражает мои барабанные перепонки и, покачиваясь, напоминает, что в конце вагона имеется туалет, я мог бы рассказать вам еще много историй. О том, как мы с домовым ходили на рыбалку, или о том, как поспорили Мишка с Гомункулом, кто лучше напугает Мишкину собаку. Стоит ли упоминать о том, что огромный дворовый пес с тех пор лает с заиканием? Если бы я писал эротический роман, я бы обязательно вспомнил русалку. А еще я бы рассказал, как мы провожали Гомункула и как выменяли у него "прибор для доставания дураков из колодца" на двухлитровую бутыль самогона.