Отдай свою душу

Ласка Уля

Бл..! Резкая боль в бедре.

— Ставр, ты сдурел! — Энджи почувствовала рывок и уже оттягивает ушастое чудовище себе за спину. У чудовища раскаяния ни в одном глазу.

— Жень, прокусил? — испуганно и удобнее перехватив ошейник, проводит рукой по ноге.

Сладкая, ты издеваешься?!! В кровь выплескивается какая-то невероятная смесь боли и удовольствия, а из болевой точки распространяется волна тепла, подхлестываемая все возрастающим желанием. Отступаю на шаг. Опыт, конечно, уникальный, но углублять его я не намерен.

— Нет, — сообщает она, убедившись в целостности моих брюк. Стоит побеспокоиться за их целостность в другом месте — левее и чуть выше.

—

Пошли, — указывает мне путь, с трудом разворачивая и заставляя Ставрюшу идти рядом.

Наш путь проходит через ухоженный сад с деревьями, клумбами и аккураными дорожками между ними. И никого. В голове тысяча вариантов развития событий, но ни в одном из них нет того, где Веров не в курсе, что я на его территории. Я даже рассчитывал на то, что первым делом у меня появится возможность с ним переговорить. Мне есть, что сказать и предложить. Но, нет. А это значит, что у него какие-то свои планы на мой счёт… и это немного… напрягает. Я умею ждать, но сейчас не тот случай.

— Подожди меня минутку, я быстро, — тихо говорит Энджи и утаскивает чёрного монстра куда-то направо.

На мой взгляд, идеальный момент, чтобы показать, кто здесь хозяин. Отец уже, наверное, прикапывал бы меня в самом укромном уголке сада. Но я всегда забываю, что Иван Сергеевич — не мой отец. И интересы своих детей он всегда ставит на первое место. Чего только стоит пятилетняя эпопея Эндж со Свиридовым. Здесь я, пожалуй, точно бы разделил позицию своего отца и сгноил этого урода в тюрьме или что похуже… Но, бл. ть, почему я тогда так завидую и Эндж, и Пашке? Для своего успокоения, я мог бы подобрать кучу совершенно нелестных эпитетов, чтобы выразить отношение к методам в воспитания Верова-старшего, но это было бы неправдой…

Или, Иван Сергеевич, ждёте более подходящего момента, чтобы выбросить меня из своего дома ещё и с голым задом? Стреляющая боль в бедре… Эндж, моё обезболивающее, где ты?

Светлое пятно выныривает из темноты, хватает меня за руку и тянет по направлению к дому, стараясь по пути избегать освещенных участков.

— Блин, ты совсем замёрз, — пытается обхватить ладошкой мои пальцы. Да, я только в рубашке, пиджак остался в машине. Но холодные почему-то только руки, во всем остальном теле жар начинает возрастать с немыслемой скоростью.

— Энджи, мы куда? — она практически бежит, заставляя чувствовать себя долбанным Пяточком…

— Греться, — более невинной интонации не слышал ни разу в жизни. — Ну, и надо ж проверить, что за сакральный символ выкусил тебе Ставр, — негромкий смех.

Резко торможу, дергая ее назад, порывисто обнимаю, целую долго и жарко, пытаясь хоть немного сбить накал у себя внутри. Но, когда ее язычок легко проходится по моему нёбу, ясно понимаю, что идея была не просто провальной, катастрофической. Эндж, как какое-то аномальное явление, заставляет меня полностью потерять ориентацию в пространстве и времени. Судорожно глотая воздух, она всё-таки находит силы отпихнуть меня.

— Быстрее в дом, не думаю, что ты настолько скор, чтобы выиграть пятидесятиметровку у собак, — целует, оттягивая мою нижнюю губу и чуть прикусывая ее зубками. Энджжжжжж…

Отпускает мою руку.

— Только тихо… — судя по всему нам предстоит посещение кухни. Энджи на носочках, имитируя шпионское передвижение, приводит меня в такое состояние, что я едва сдерживаю смех. У меня никогда такого не было, поэтому я ей дико благодарен за подаренные ощущения. На кухне включает пару светильников над столешницей и сразу же хватает два бокала, наполняя горячей водой и выуживая невероятно ароматные чайные пакетики из деревянного ящичка. Открывает холодильник, вынимает пару контейнеров с запиской "Для наших любимых родственников с голодного края". Мне вручается поднос, на который

сгружается весь провиант и мы двигаемся дальше. Мне предоставлена роль первопроходца, что очень льстит, но учитывая полную темноту в доме, я практически нихрена не вижу, а руки Эндж, придерживающие меня за спину и призванные направлять, ещё больше сбивают и дезориентируют. Матерюсь про себя и молюсь, чтобы не навернуться со всем этим добром. Вид будет эпичным.

Лестница. Ещё несколько шагов и меня куда-то толкают. Темнота. Секунда. Свет. С такой твоей стороной, Эндж, я ещё не знаком.

Глава 9

Энджи

Ну, вот мы и добрались до моей комнаты. Забираю у Жени поднос, устанавливая его на кровати и заваривая пакетики чая, изготовлением которых у нас занимается сама Стеша, добиваясь невообразимых ароматов и вкусов. Ее маленькое хобби.

Поворачиваюсь, испытывая смущение. Моя комната здесь, в отцовском доме, самая что ни на есть спартанская. Это Ба у себя отводила душу, оформляя ее так, что все маленькие и не очень принцессы в округе рыдали от зависти. А здесь отец предоставил мне полную свободу, её я и сохранила — никаких кроватей с балдахином, ажурных зеркал и показательной выставки парфюмерно-косметической продукции, она есть, но я не считаю необходимым захламлять ею пространство. Единственное, что вносит разнообразие в интерьер — это моя творческая стена — моё настроение и вдохновение на каждый день. Фотки, иллюстрации выдранные из журналов, свои зарисовки, и даже какие-то предметы — зелено-желтый неоновый панцирь жука, который притащил мне Федор из своей экспедиции по саду, кусочек кружева, прихваченный с собой из кучи образцов в магазине тканей. Эмоции зафиксированные и сохраненные для того, чтобы прикасаясь к ним, воскрешать их в памяти и чувствовать…

Женя уже рядом и внимательно её рассматривает. Ощущаю себя обнаженной — это все-таки слишком личное, в этом слишком много меня… А он тут же безошибочно находит брешь, цепляясь за которую, с лёгкостью сможет вывернуть всю мою душу наизнанку… Фото сиренево-бирюзового неба с яркими алыми отсветами заходящего солнца на облаках — фото с дня рождения близнецов, того самого дня… А под ним набросок сделанный ещё раньше — переносица, брови, глаза… рука ещё не такая твердая, как сейчас, но к чему скромничать, я хорошо рисую. Глаза, которые я увидела впервые после нашего феерического знакомства.

Сдвигает фото, внимательно в себя вглядываясь.

Извиняюсь и сливаюсь в ванную за мазью, которая появилась в нашей семье после того знаменательного Пашкиного избиения. Ее изготавливают для отца на заказ и сколько даже близкое окружение не пыталось выманить контакты создателя, ничего не выходит, а отец хитро ухмыляясь повторяет, не затем он продавал душу дьяволу, чтобы разбрасываться семейными секретами. Но я подозреваю, что дьявола зовут Наташа, одна из бывших подружек отца, с которой ему, как, впрочем, в большинстве случаев, удалось сохранить прекрасные отношения. Наташа — потрясающий косметолог и, видимо, немного волшебница, потому что нашим цветущим видом, мы обязаны и ей в том числе.

Возвращаюсь в комнату. Вот, ведь, любопытный… Рудов! Стоит у стола, склонившись над папкой с моими текущими работами… среди них нет ничего компроментирующего, но работы в процессе я предпочитаю не светить… Папка была в ящике. Подхожу, демонстративно ее закрывая.

— Извини, — очаровательная улыбка, — но ты же знаешь, что в правом верхнем ящике стола всегда самое важное… не смог удержаться.

Тёмные глаза пристально следят за каждым моим движением. И между нами только маленькая баночка с мазью. Склоняю голову на бок, это всегда помогает мне перебороть смущение.