Отдай свою душу

Ласка Уля

— Прости, пап! Но ты же знаешь, как это бывает — смотришь в глаза и как будто крылья за спиной и весь мир у твоих ног! — вдохновенно выдыхаю я, раскидывая руки в стороны и закатывая глаза.

По доброму смеется:

— Теперь знаю, дочь…

А потом его лицо опять становится серьёзным, а морщинка между бровей чётче и глубже. Он начинает говорить о вещах, которые я чаще всего предпочитаю игнорировать. Безопасность. Для меня страх гипотетической ситуации, которая может никогда и не произойти — бесполезная трата сил. Я довольно рано поняла, что, если ты подставляешься, риск, конечно, намного выше, но и жизнь параноика не для меня. Единственный

тормоз, который я только начала осознавать в последнее время, не без помощи Светы — дети. Нахождение со мной рядом автоматически ставит их под удар. Но это их жизни и моя за них ответственность. Своей я предпочитаю распоряжаться самостоятельно. В случае чего… у нас остаётся Света… жить в страхе и постоянном напряжении я не буду… не умею… не хочу!.. Но отец продолжает, мастерски рисуя ближайшие перспективы, и вот тут выползает ещё одно чудовище — страх за Женю, и неприятное ощущение, что объектом давления на него может стать любой из нашей семьи, а у меня, при нынешнем раскладе, конечно же, почетное первое место. Бл. ть! Я хочу просто жить… и любить… Вспыхиваю, когда отец говорит о нём, как о возможном объекте устранения… Термины, будь они неладны, отцовская стихия… но мой Женька не объект! Всё внутри сжимается… Я представляла, что ситуация не очень, но чтобы она была настолько херовой?!!

— Пап, и что?.. — меня в прямом смысле колотит.

Он поднимается из кресла, пересаживается на диван, ныряю ему под бок. Надёжно, спокойно, тепло. Потихоньку прихожу в себя. Поглаживает по плечу.

— Всё будет хорошо! Побудешь полгода хорошей девочкой?

Отстраняюсь, возмущенно на него пялясь. Откровенно ржет:

— Я, в смысле, охрану не игнорировать, правила безопасности соблюдать.

— А-а-а… — расслабляюсь.

— Ага, и проследи, чтобы у Евгения Егоровича был полноценный сон, а то с графиком работы, который ему предстоит, ноги протянуть — раз плюнуть.

Пыхчу и закатываю глаза.

— Когда переходим на военное положение? — полностью принимаю ситуацию.

— Ну, как только Женя согласится.

— Что?!! А он не согласился?!! — земля вновь уходит из под ног, вернее диван из-под задницы.

— Дочь, такие решения не принимаются сгоряча. Он даст свой ответ завтра к обеду.

Чёрт… в горле появляется проклятый комок, который на даёт нормально сглотнуть, а на глаза наворачиваются слезы… Мозг отбивает по моей черепушке азбуку Морзе, передавая доступно, что нахер я ему нужна со всем своим прицепом… Одному проще… тем более, когда речь идёт о выживании… Поднимаюсь.

— Всё понятно, — стараюсь придать своему голосу позитивные нотки, — значит, сегодня ещё свобода, — натягиваю одну из своих счастливых улыбок. — Я в универ, заодно узнаю, что там можно будет делать дистанционно.

Выметаюсь из кабинета… Выдох… Закусываю губу, сдерживая всхлип. Нет, Жень, хочу, чтобы ты принял решение без моего давления. Завтра, так завтра…

Глава 12

Евгений

Тишина. Это плохой знак.

Регина как всегда идеальна. Чёрное элегантное платье без рукавов. Треугольная горловина. Светлая кожа. Рыжие, сегодня прямые, как поток раскаленной лавы стекающий по плечам, волосы. Ровная спина. Руки под столом. Лицо, кажется, не выражает ни одной эмоции, но резко очерченные высокие скулы Регины выдают напряжение. А это значит, что предшествующий разговор её задел.

Напротив… Герасимов… Делаю глубокий вдох, при всей моей, мягко

скажем, неприязни к нему, не могу не признать, что выглядит он шикарно. Если бы мне нужно было производить серьезное впечатление на клиентов и потенциальных партнёров, я бы нанял человека именно с такой внешностью — высокий, крепкий, с мощной шеей и лицом говорящим, что, чтобы ему не доверили, всё непременно останется в сохранности спустя и тысячу лет. Светло-русые волосы его чуть простят, но общему образу это идёт только на пользу — отсутствие резких контрастов не вызывает лишних эмоций, а значит, стабильно.

Проблема в том, чтобы найти такую внешность плюс мозги, нужно постараться. Был бы простым управляющим и вне нашей истории, не задумываясь переманил. Чёрт! И этот его голос — находка для обработки партнеров. Дайте мне машину времени и скажите на какую бабочку наступить, чтобы заиметь такого сотрудника!

Беседа возобновляется.

— Богдан Александрович, вы же прекрасно понимаете, что можете просидеть здесь хоть целый день, но Евгений Егорович от этого не появится.

— Я точно знаю, что он не может пропустить встречу, которая назначена на сегодня, Регина Викторовна. Ваша же компания невероятно скрашивает ожидание.

— Хорошо, — вздыхает Регина, принимая решение. — Могу я услышать суть ваших претензий к господину Рудову? Учитывая моё прямое отношение к вашим вчерашним передвижениям, надеюсь, мне не нужно объяснять, что я в курсе дела.

А желваки-то заиграли.

— Претензия одна — пусть оставит Верову в покое.

— А её саму вы об этом спросили? — она впивается в лицо Герасимова, тщательно отслеживая мимику. — Она вам отказала, — без издевки и превосходства, лишь констатация факта.

Лицо Богдана каменеет.

— Что и следовало ожидать, — и далее в течении десяти минут она дает ему полный психологический анализ их несовместимости, но на этом не останавливается, включая режим свахи. Это её хобби, если свою жизнь Регина так и не смогла наладить, то чужими манипулирует мастерски, создавая очень гармоничные и прочные браки.

Герасимову тут же предлагают несколько невест на выбор, демонстрируя фото на планшете и давая четкие грамотные характеристики. Регин, ты — ох…ительна!

Он ни разу её не прервал.

— Сколько он тебе платит? — следует сразу после того, как она приостановилась.

Герасимов, сука, даже не думай!

— Я буду платить в два раза больше!

Я подрываюсь и слышу:

— Сидеть!

И это по мою душу, потому как он и так сидит. Но сразу же поднимается обходит стол, останавливаясь недопустимо близко. Достаёт ручку и блокнот, наклоняется так, что его плечо касается плеча Регины, что-то быстро пишет. Вырывает лист, пододвигая так, что он оказывается прямо перед ней.

Регина бросает быстрый взгляд и… молчит. Молчит! А потом позволяет прикоснуться к своему лицу его большому пальцу и прочертить линию от подбородка до скулы.

— Подумай, — бросает он, а я срываюсь с места, потому что никто не смеет так нагло вести себя на моей территории.

Залетаю в переговорную. Регина там же где и была, Герасимова — нет. Лист! Уже цепляю пальцами, но она ловко его вырывает, сминая и зажимая в кулаке.

— Рудов, с каких это пор тайна моей личной переписки для тебя пустой звук? — взгляд говорит, что даже если я предприму попытку завладеть этой бумажкой, нихрена у меня не выйдет. Хорошо… с тобой мы поговорим позже… Разворачиваюсь с твердым намерением догнать и объяснить Богдану Александровичу, что он неправ.