Отдел
Шрифт:
— Насколько знаю, твои тоже не особо-то спешили правду говорить, — поддела жена.
— Это да, — вздохнул Игорь.
— Вот ответь мне на один простой вопрос, — вступила жена после паузы. — Кто ведет себя как человек? Кто выглядит как человек? Кто может зачинать и рожать других людей?
— Это риторический вопрос, как я понимаю, — догадался Игорь и вспомнил, что такие же слова говорил Молодой на последней пьянке.
— Нет, давай отойдем от абстракций, — возразила жена, — это реальный вопрос, безо всякого двойного дна и философского подтекста. И ответ на него тоже простой: если человек выглядит как человек и ведет себя как
— Мы то же самое испытываем, что и вы, — добавила жена, помолчав. — Ты даже не представляешь, насколько много диктует тело, насколько разум вторичен, как много содержится абсолютно пещерных наслоений над обычным разумом, и это неудивительно, потому что вы из пещер вылезли совсем недавно, может, если вы в цивилизованном состоянии продержитесь столько, сколько пробыли в пещерах, то, возможно, что-то изменится. Но пока вы совершенно те же дикари с теми же совершенно инстинктами, что у ваших предков, и легким налетом цивилизации, который сметается любой мелочью. Поэтому и мы такие же. Страх смерти, вот, например. Я же рассудком понимаю, что не умру, но организм-то умирает и боится умирать, и ты не поверишь, но быть внутри тела и наблюдать свою смерть как бы со стороны еще неприятнее, чем умирать навсегда.
— Ну и зачем тогда все это? — спросил Игорь почти злобно.
— Потому что мы по-другому не можем, — мирно ответила жена. — Ну, природа у нас такая. Вселяться и мимикрировать. Мы тоже от себя прежних ушли, хоть и далеко, но не бесконечно далеко. Не совсем ушли. На самом деле во Вселенной мало существ, которые бы совсем могли уйти от того, кем они были когда-то.
— И как мы теперь будем? — из груди Игоря вырвался невольный вздох. — Ну, когда я теперь знаю, кто ты.
— Да так же и будем, — улыбнулась жена, наклонив голову, словно веселая собака. — Это опять изнутри тебя пойдет, из твоего дурацкого тела. Млекопитающие очень склонны к эмпатии. Мир млекопитающих на самом деле очень беззаботен. А мир людей еще более беззаботен, не знаю, как так получается, но все, рядом с чем вы живете в безопасности, вы очеловечиваете. Вы с кошками разговариваете, с телевизором, может, ты этого не замечал, но я сама чувствую, как само тело, сам мозг начинает наделять предметы и животных чертами людей. Поэтому, даже если бы я сейчас в ящерицу превратилась, ты бы продолжил со мной разговор как ни в чем не бывало. Может быть, даже почувствовал ко мне больше влечения, чем обычно.
— Ну да, — неохотно согласился Игорь, — у нас Молодой о чем-то таком говорил про Рината и его жену.
— Вот ты козел, — сказала жена, — я вообще-то на комплимент нарывалась. А ты… У тебя никого не появилось?
Игорь хотел что-нибудь соврать, но неожиданно для себя мрачно ляпнул:
— Разве что несколько сайтов с порнухой, — и невесело хмыкнул в ответ на смех жены.
— Стыдно в таком-то возрасте, — укоризненно заметила она.
— Как-то я весь навык подрастерял за годы женитьбы, хоть как-то надо наверстать, — сказал Игорь, — оказывается, много всякого нового появилось с тех пор, как я из подросткового возраста вышел.
— Еще бы, — подтвердила жена, как показалось Игорю, со знанием дела, — может, покажешь что-нибудь?
— Да ну тебя, — уныло скривился Игорь, — еще я беременных не трахал.
— Ну-у, — протянула она, — как раз таки это ты делал вполне успешно в свое время.
При этом жена сделала руками такое движение, словно преподносила в руках Игорю что-то готовое, и как-то по-особому двинула бровями.
— Тьфу, блин, точно, — понял Игорь. — Как-то забылось уже, что мы отжигали с тобой. Ты когда усвистала, я как-то сразу вычеркнул тебя, как будто тебя и не было.
— Нет, Игорь, — сказала жена тоном, не терпящим возражений и при этом слегка мстительным, — я была. Еще как была. И даже Мишка уже был внутри меня.
Она обозначила в воздухе некое полотно, которое, видимо, не скоро должно было стереться из памяти Игоря, и добавила, хотя Игорь уже заранее скривился от того, что она готовилась сказать, а она увидела его кислую мину и замолкла.
— Ну, ты понял, короче, — сказала жена.
— Понял, понял, — ответил Игорь, морщась.
— Ты, короче, своим хером у него над головой… — все же начала она, сотрясаясь от смеха.
— Господи, что же ты такая озабоченная-то? — с отвращением спросил Игорь. — Тебе плохо с новым своим женихом, что ли? Хуже, чем со мной?
— Ну, моя мама считает, что хуже, — призналась жена. — Толик ее совсем не впечатлил. У нее же знаешь, какие критерии? Если она сама не хочет с парнем переспать — то парень никакой. Говорит, что он молодой слишком, что мне должно быть совестно. Но почему мне должно быть совестно? Ему уже тридцать с лишком лет. Его мама считает, что я слишком старая для него и внука нового не принимает совсем. Считает, что я села ее сыночке на шею. Хорошо, что мы живем достаточно далеко и от одной сумасшедшей бабы, и от другой. Жили бы в коммуналке, была бы, конечно, драма с достоевщиной и гоголевщиной. И даже немного Босха было бы в этом всем.
— Я, кстати, художника твоего видел зимой, — вспомнил Игорь путем несложной ассоциации. — Не желаешь бросить своего нового ради своего старого?
— Да? — как будто встрепенулась жена. — Ну и как он?
Игорь показал лицом, что художник не очень.
— Он все те же мельницы рисует, — сказал Игорь, — только формат увеличил до почти монументального. Знаешь, как кино про колледж искусств, где еще убийства происходили, и художник один, Малкович, всю жизнь треугольники рисовал.
— Глупый, кстати, фильм, — заметила жена.
— Да нет, забавный фильм, — заметил Игорь.
— Нет, а вообще, как? — спросила жена.
— Я тебе и сказал вообще. Я у него картину купил на свои. Если ваши там не все пожгли у нас, я тебе ее как-нибудь завезу, поставишь ее куда-нибудь к стене. Будешь своего Толика травить. Ее и с балкона не так просто выбросить.
Последние слова он уже договаривал, слегка задыхаясь от того, что жена обняла его и ее волосы лезли ему в нос. Сам он почему-то не решался обнять ее в ответ.
— Ты меня хоть немного простил? — спросила жена тонким голосом. — И за то, что ушла вот так. И за то, что ну вот это вот все. Мама с первого дня мне мозг моет, что я должна обратно на коленях приползти.
Игорь беззвучно рассмеялся, руки его по-прежнему висели вдоль туловища.
— Прямо так и говорит?
— Ну, еще говорит, что я стерва.
— Тут я как бы слегка с ней согласен, — сказал Игорь в макушку жены. — Но я ведь тогда не совсем знал, что к чему, поэтому, что ты ушла и сына увела, я как бы даже… Мне даже легче немного стало. Мне и сейчас легче. Спокойнее как-то, что вы как будто спрятались. Это тоже, наверно, что-то пещерное, да?
— Ага, — ответила жена тем же тонким нежным голосом.