Отделённые
Шрифт:
Наскоро позавтракав, отряд снова двинулся в путь. Когда по прикидкам Фаргрена до селения оставалось часов пять, они наткнулись на громадный труп, загородивший собой половину дороги. Его неприятно кисловатый запах Фаргрен почуял ещё до того, как увидел Тварь.
Горбушка беспокойно топтался на месте и фыркал.
— Ни фига себе размерчик! — то ли восхитился, то ли ужаснулся Рейт, глядя на бездыханное чудовище.
Чем-то Тварь напоминала огромного богомола. То есть, это и был богомол. Омерзительный, крылатый, размером с Горбушку,
— Никогда не видал подобных Тварей. — Рейт спешился и разглядывал чудище. — А вы?
Мильхэ тоже слезла со своего жеребца и подошла ближе.
— Он... Странный.
Богомол величиной с лошадь — странный? Да неужели?
Фаргрену спешиваться не очень-то хотелось, а уж разглядывать эту мерзость — тем более. И с коня он понял, что таких Тварей не видел. Не змееклюв, не жнец, не древесник, не мантикора, какие чаще всего встречаются на Тракте. Иногда там шастали и жгучеиглы, и рогосплюшки пролетали, но редко: эти Твари ночные, а ночью по Тракту никто не ездит. И в Чащи не ходит.
«Фу, и с ними придётся драться?!» — думал Фар, с отвращением представляя, как из размозжённой головы насекомого брызжет вонючая лимфа.
И почему не бывает аксолек-Тварей?
Мильхэ бормотала что-то на своём языке, ходя вокруг богомола. Потом достала кинжал и воткнула под глаз насекомого.
— Ты, что, хочешь вырезать его? — скривился Рейт.
— Именно.
Через пару минут эльфийка спрятала глаз и склянку с лимфой себе в мешок, предварительно хорошенько их заморозив. Как ни странно, делая всё это, она превратилась в ведьмочку, немножко растаяв.
Если ей нравятся драконьи атаки и вырезание глаз у Тварей, то... не чащобная ли маньячка им досталась в отряд? Так называли наёмников, которые как полубезумные постоянно ходили в Чащи. Нравилось им резать чудовищ. Ну и, видимо, подыхать от них.
— Много имела дел с Тварями? — спросил Геррет у Мильхэ, когда их маленький отряд продолжил путь.
Та кивнула.
— Тёмный Тракт?
Снова просто кивок.
— Много раз ходила? — услышав их жутко интересный разговор, спросил Рейт. — Видала таких?
— В книжках читала, — ответила Мильхэ с ледяной мрачностью, и все глупые вопросы замёрзли на корню.
И неглупые.
Чем дальше они продвигались, тем больше вокруг становилось тварьих следов. Многие были оставлены мантикорами — отметины огромных кошачьих лап на земле, деревья со рваными бороздами от когтей. Некоторые следы выглядели странно. Например, большие вырытые ямы.
«Там наверняка остался запах», — с досадой думал Фаргрен.
Определить бы, кто оставил эти следы. Или, по крайней мере, запомнить носом и быть готовым, если встретится то же самое. Но отъехать он не мог. Это было бы слишком странно.
Пока же ничего, кроме кислого «аромата» богомолов, Фар не чувствовал — их трупы встретились ещё несколько раз. И это ему очень не нравилось. Очень. Среди обычных насекомых богомолы — настоящие
Когда отряд доехал до деревни, солнце уже клонилось к горизонту. На просёлочной дороге — никого. Везде сплошь ямы, обломки. Разруха. Большая часть домов превратилась в бесформенные груды. Ближе к центру деревни строения были целее, но выглядеть стали странно: вокруг каждого — высокий частокол, крышах — куча всякого хлама, ломаных веток, кольев и... Какого хррккла там делают вилы?
Лорин остановился, пытаясь разглядеть что-то за забором. Внезапно кони заржали и нервно заплясали. В следующий миг Лорин оказался на земле — Фаргрен нечеловеческим прыжком сбил его с жеребца, которого через миг унесла крылатая Тварь. Похожая на ту, чей глаз сейчас лежал в походном рюкзаке Мильхэ.
Вторая Тварь с размаху врезалась в мерцающий купол — Геррет поставил щит. Или ледяная ведьма.
— Не должно быть здесь Тварей? — возмутился Рейт, тоже поднимаясь с земли, — его скинул обезумевший жеребец. — А они так не думают!
Будто в ответ на его слова, на крышу ближайшего дома села огромная крылатая кошка с хвостом скорпиона.
— Маатар меня сожги! Мантикоры же одиночки!
Геррет спрыгнул со своей беснующейся лошади сам.
— Надо успокоить лошадей! — сказал Фар, уворачиваясь от коня Рейта.
Испуганные скакуны метались внутри купола, заставляя прижиматься к мерцающим стенам. Такое же мерцание, но гораздо слабее, окутало каждого члена отряда. А через несколько мгновений кони затихли, мотая головами будто оглушённые, упали на передние ноги и, в конце концов, повалились на землю.
Геррет изумился, посмотрел на Мильхэ и хотел было что-то сказать, но с неба на отряд обрушилась вторая мантикора. Щит выдержал, коротышка даже не поморщился. Он определённо неплох.
Несколько богомолов взлетали и резко пикировали на купол. Потом будто отпрыгивали в сторону. И снова взлетали. Фаргрен даже удивился, что успел спасти Лорина, — такие быстрые они были.
— Как их бить? — спросил Рейт, глядя на Мильхэ. — Паралички и яд действуют?
— Действуют. Бить в основание головы или между верхней парой лап. Туда вернее всего. Но они живучие. В лапы не попадайтесь — режут почти всё, а не разрежут — раздавят.
— Ладно, их не так много. — Рейт, как и Лорин, менял колчаны, приготовленные ещё в Доле. — Но мантикоры...
— Их беру на себя, и оглушу всех немного, — проледенила Мильхэ. Потом снова что-то сделала. — Геррет, давай! — скомандовала она, чуть выждав.
Мааген убрал щит. Мимо будто прошла волна воздуха, Твари странно дёрнулись. Свистнули стрелы, и два богомола задёргались уже от них. В тот же момент хвост мантикоры на крыше окутала вода и превратилась в лёд. Он затрещал, громко хрустнул. Кошка завизжала.