Отдельный танковый
Шрифт:
– А что это, противоминное днище?
– Это V образное днище, если под бронетранспортером взорвется мина, то ударная волна ударит не единым потоком под 180°, а на ребре жесткости разделится на два потока и частично уйдя в рикошет ударит уже с меньшей силой, тем самым ослабив свое заброневое действие на экипаж машины. Так вот, в этом днище вырезали технологические отверстия под агрегаты, и дальше это стало шаблоном. Затем сварили настоящее днище и в него просто вварили раму грузовика, после чего учитывая размеры агрегатов сварили остальной корпус. Осталось только все поставить на место, и вуаля… бронетранспортер готов. (Многие критики могут сказать как Станиславский — Не верю! Вот только мне пришлось поработать обычным автослесарем в автобусном парке в советские времена тотального дефицита. Нам приходилось зачастую ставить не то что надо, а то что есть, а перед этим ещё и подогнать это то что есть под то что надо. К примеру водопомпа от Икаруса, а потроха от ЛАЗ/ЗИЛ или лично без всякого инженерного образования подгонял двухметровые тепловозные карданы под метровые Икарусовские. Размечал и относил на резку и сварку и потом они отлично ходили, поэтому вполне реально при наличии соответствующего оборудования и смекалки построить полноценный бронетранспортер на базе грузовика.)
– Хорошо, меня вы убедили, но когда информация о ваших модернизациях дойдет до высшего руководства, то я не знаю, как отреагируют на них там.
– Черт не выдаст, свинья не съест! До этого во-первых еще дожить надо, а во-вторых к своим выйти, а за это время уже будет официальный отчет о эксплуатации и поведении в бою модернизированной техники.
– Ну смотрите, дело ваше.
Тут в штаб с передовой пошли сообщения о массовых боестолкновениях с противником. Немцы выходили к Минску, и их передовые части вели разведку боем, выявляя нашу линию обороны. Весь день шла вялая перестрелка, видимо противник выявлял наши огневые точки, но в атаку не шел, а вот на следующий день…
7 июля, 1941 года, Минск.
Весь вчерашний день и очевидно всю ночь немцы подтягивали к Минску войска, в том числе и танки с тяжелой артиллерией. А в десять часов утра загрохотало по всему городу. Частичное расположение немецких гаубиц еще ночью нам сообщили разведгруппы, которые переодетые в немецкую форму рыскали в окрестностях Минска. Они не наглели и старались не показываться противнику на глаза, но в случае соприкосновения немцы видели своих камрадов и не придавали этому значения, мало ли что тут делает небольшая группа, у каждого свой приказ.
Данные на расположение немецких батарей еще рано утром были переданы нашим артиллеристам и на каждую немецкую батарею нацелились по 3–4 наши, но огня пока не открывали, ожидая приказа. Сразу же после начала обстрела наших передовых позиций последовал приказ подавить немецкую артиллерию. Квалифицированных артиллеристов гаубичников хватало, их было довольно много среди окруженцев и освобожденных пленных, а потому уже через пять минут после отдания приказа огонь немецкой артиллерии стал стихать. Подавив вражескую тяжелую артиллерию, наши артиллеристы перенесли свой огонь на передний край. Попытка атаки на наши позиции тоже с треском провалилась, атакующих немцев встретил настоящий шквал огня. Кроме большого количества наших пулеметов, было достаточно и трофейных, а на станции Минска стояло пара немецких эшелонов с боеприпасами, в том числе и с винтовочно-пулеметными патронами. А по поддерживающим атаку своей пехоты танкам, открыли огонь многочисленные противотанковые сорокопятки и дивизионные Ф-22, укрытые в крытых капонирах из бронекапсул. Таким укрытиям были страшны только прямые попадания бомб или крупнокалиберных снарядов, а минометный обстрел или полковые орудия были почти безвредны. Понеся большие потери и оставив на поле боя более сорока горящих танков, противник отошел. Вести огонь по нашим позициям остались только пара батарей тяжелых 170 миллиметровых орудий и подавить их ответным огнем было невозможно, так как они находились за пределами дальности наших МЛ-20 и А-19. Немецкая тяжелая гаубица 17 cm K.Mrs.Laf имела дальность стрельбы в 31 километр, что на 10 километров было больше, чем у наших орудий.
Остаток дня также прошел в вялой перестрелке, в основном ружейно-пулеметной. Противник продолжил подвод своих войск к линии соприкосновения, а ночью четыре РДГ, соединившись в два отряда, нанесли удар по немецким 170 миллиметровым гаубицам. В час ночи, после смены караула, диверсанты тихо сняли часовых и приступили к минированию гаубиц и складов с боеприпасами. В каждом дивизионе было по 8 орудий. Под каждое орудие положили по три фугасных 68 килограммовых снаряда и в качестве детонатора по 100 граммовой тротиловой шашке с бикфордовым шнуром. Шнур был отмерян на десять минут горения, чтобы РДГ успели отойти на безопасное расстояние. В половине второго обе группы подожгли шашки и побежали прочь. Самым последним подожгли шнур в складе боепитания. Сначала должны были взорваться орудия, так как если первым рванет склад, то существовала опасность, что ударная волна от взрыва отбросит сложенные под орудиями снаряды в сторону и гаубицы уцелеют. Время для обоих групп было синхронизировано, это было сделано для того, что бы оба немецких дивизиона взлетели на воздух одновременно. Они располагались на расстоянии пяти километров друг от друга, и в случае если будет разница по времени между взрывами, то была большая вероятность того, что подрыв второго дивизиона будет сорван. Пять километров не такое большое расстояние, а подрыв склада снарядов разбудит всех на довольно большом расстоянии и тогда солдаты второго дивизиона сразу заметят и отсутствие часовых, и горящие бикфордовы шнуры под гаубицами. Без двадцати два рвануло, с начало в одном месте, а буквально спустя минуту раздался двойной взрыв, и спустя еще одну минуту третий. Из-за погрешностей в горении бикфордова шнура, подрыв орудий второго дивизиона совпал со взрывом склада боеприпасов первого, а затем взорвался и склад второго дивизиона. Шестнадцать тяжелых дальнобойных гаубиц противника были уничтожены, а РДГ снова разделились и растворились в белорусских лесах.
Глава 18
8 июля, 1941 года, Смолевичи, штаб Гудериана.
Наставший новый день не принес ничего хорошего. Ночью русскими диверсантами был уничтожен полк 17 сантиметровых гаубиц, все 18 орудий были уничтожены, так же как и большая часть их расчетов. Других таких же дальнобойных орудий в распоряжении Гудериана больше не было и навряд ли он сможет получить новые, а других таких дальнобойных орудий у него больше не было. (Поставка в войска гаубиц 17 cm K.Mrs.Laf была начата только в январе 1941 года, и на данный момент их было не больше 90 экземпляров на весь фронт (91 орудие за 1941 год), а всего за годы войны их было выпущено 338 экземпляров.) Попытка ворваться в Минск с ходу тоже провалилась, русские обрушили на них шквал огня, штурмующие части понесли огромные потери, сгорело больше 40 танков, а также контрбатарейным огнем было уничтожено больше половины гаубиц. И на фоне всего этого он должен был в оставшиеся 4 дня захватить Минск, приказ фон Бока был невыполним.
– Господин генерал-полковник, — Раздался голос начальника разведки. — Получены первые данные о русском командующем. Оберст Маркофф на начало войны был обычным гауптманом, командиром отдельного танкового подразделения, потом он исчез со своим подразделением и снова объявился уже под Брестом, когда разгромил штаб 45-ой пехотной дивизии генерал-майора Фрица Шлипера, которая вела штурм Брестской крепости, и уничтожил в Тереспеле две тяжелые самоходные мортиры «Карл». На время деблокировав Брестскую крепость, он вывел из неё остатки гарнизона, после чего ударил на Минск и захватил его. Освободив большое количество пленных, он стал укрепляться в городе. Предварительные данные показывают, что это умелый, непредсказуемый и очень опасный противник.
– Спасибо Фридрих.
Гудериан задумался, этот Маркофф кардинально отличался от русских командиров, он не лез напролом в атаку, судя по всему, уделял снабжению своих войск большое внимание и активно использовал разведку и диверсантов. Чего только стоило уничтожение дивизиона 17 сантиметровых гаубиц, а контрбатарейная борьба, раньше русские не показывали такого успеха в ней. Ждать ещё четыре дня, а смысл. Минск он за это время всё равно не возьмёт. Скрепя сердце Гудериан позвонил фон Боку.
– Ваше превосходительство, к моему огромному сожалению, выполнить ваш приказ за озвученное время абсолютно не возможно. Русскими командует довольно умелый и удачливый офицер, а потому нам предстоит серьёзная осада. Пока у русских не закончится продовольствие и боеприпасы, мы не сможем взять Минск.
– Гудериан! Вы сошли сума! Это приказ фюрера!
– Я сожалею, но у русских большое количество тяжелых орудий и много танков, не считая полевые орудия и минометы и около 100 тысяч войск при большом количестве боеприпасов и продовольствия. Нам понадобится минимум тройное или четверное превосходство в войсках и тяжелом вооружении. Русские встали в оборону, а вы уже видели, как не просто их выбить из хороших укреплений, а тут у них всего в достатке и умный командир. Мы не сможем взять Минск с наскока, ни кто не сможет.
– Но ведь мы его уже раз взяли!
– Да взяли, но тогда у них не было такого количества тяжелого вооружения и главное толкового командующего. Нам остаётся только планомерная осада города, другой возможности уничтожить окопавшихся там русских, у нас нет.
– Что вы уже предприняли для выполнения приказа фюрера.
– Провели разведку боем и пробный штурм.
– И каковы результаты?
– Плачевные, потеряны в общей сложности танковый полк и большое количество гаубиц, в том числе и единственный дивизион тяжелых 17 сантиметровых орудий. Их ночью уничтожили русские диверсанты, а остальные орудия потеряны в контрбатарейной борьбе. Используя своё численное преимущество русские бросали на каждую нашу батарею по 3–4 своих, а при таких раскладах ни какая выучка нам не поможет. Остаётся только долгая и планомерная осада.