Отдых с замурчательными осложнениями
Шрифт:
***
Я не находил себе места и не находил смелости, чтобы повторно войти в опустевший «Нырок».
Малышка не настаивала, но когда смотрела на шлюз, на ее лице появлялась такая тоска, что не выдержал: начал надевать скафандр, чтобы совершить еще один мучительный рейд.
— Я с тобой, — встревожено прошептала она, коснувшись моего костлявого плеча. Ожидая ответа, нервничала, пригибала ушки.
— Лучше не надо, — отказался от помощи. Сам соберу пепел.
Малышка смотрела затравленно, но все же согласилась: кивнула и вернулась в свою каюту. Пилот для управления кораблем не нужен, и мы оба маялись, пытаясь занять себя чем-нибудь, лишь бы избавиться от гнетущих мыслей и воспоминаний. Но смотреть на нее поникшие плечи и дергающийся хвост невозможно.
— Хочешь, куплю тебе питомца? — предложил. Понимаю, это не выход, но все равно пытался уговорить. — Двух! — Спохватился, что сказал глупость и быстро исправился: — Лучше трех!
— Зачем они мне? — тоскливо ответила Малышка, а потом на миг ожила: — Если только мы можем слетать к хранилищу? Я по родным соскучилась.
Я замер. Конечно, это не проблема, полетим, вот только…
— Тебе бы для начала связаться с ними. Подготовить родных ко встрече…
— Да-да! — загорелись ее глаза. — А костюм поможешь снять?
Даже не знаю, как ей объяснить, что это невозможно. Пока Малышка переживает гибель Карса, я, чтобы отвлечься от воспоминаний, исследовал космолет, его технологии, общался с бортовым помощником, и теперь точно знал: она не в новейшем кибер-костюме, а настоящая мрархийка, с полной заменой генотипа.
Когда бортовой компьютер сообщил это, сам не поверил, пока он не предоставил доказательства — скан ее тела, после которого я впал в самый настоящий шок.
Мы с Карсом бороздили просторы вселенной, влезали в передряги, неприятности, чтобы заработать на частичную коррекцию нашей бракованной ДНКа, навсегда забыть хотя бы про противный черный цвет шерсти, который всю жизнь маскировали и скрывали ото всех. Нам везде сообщали, что это возможно частично, что нас могут лишь клонировать с доработкой. И только в одном месте пообещали решить проблему, но за баснословную стоимость услуги.
И вот я вижу, что все возможно! И этот кто-то не только изменил генотип Малышки, ее расу, но сделал это просто так, по прихоти, одарив невероятным космолетом, с помощью которого можно бороздить вселенную гораздо быстрее, чем с новейшими технологиями, известными в светлой части вселенной!
Меня мучило любопытство, но расспрашивать Малышку не время. Или как раз оно подошло?
= 37 =
Лейн
— Это не костюм, — огорошил Малышку.
Она растерялась, подогнула свой прекрасный хвост и принялась
Я не выдержал — сделал к ней шаг и притянул к груди.
Пусть теперь она выше, сильнее, выносливее, ловчее, чем раньше, но почему-то я острее чувствовал ее хрупкость, ранимость. Наверно, потому что ее большое, в сравнении с человеческим мрархийское сердце билось, выдавая ее растерянное состояние. Неужели переживает из-за нового тела, которое кажется ей не таким красивым, как прежнее?
Коснулся лица Солы рукой, бережно приподнял и, не отводя глаз, признался:
— Ты самая прекрасная мрархийка, из всех, кого я видел.
Она слушала, не дыша, но, кажется, не поверила. Чтобы окончательно убедить ее в моей искренности, взял Малышкину изящную ладонь и приложил к своей груди, где гулко грохотало мое сердце.
Сола стояла, слушала его удары. Потом медленно подняла на меня глаза. Прежде слезы Малышки расстраивали меня. Теперь же, когда она передает боль тихим жалобным урчанием, мне и вовсе плохо.
«Неужели мрархийское тело настолько ей противно?!» — спохватился. Уже готов был всеми силами убеждать Солу, что она не просто красавица, а невообразимо прекрасна, как она крепко прижалась ко мне и горячо зашептала:
— Но почему за мое преображение пришлось заплатить Карсу? Это ведь я виновата в его гибели! Я!
— Нет!
— Да! Потому что если бы не верийцы, не Виск — ничего бы не случилось, и все было бы хорошо! Был бы жив Карс, а ты… — она взглянула затравленно. — Ты бы не страдал!
— Да если бы я знал, что мои мучения — стоящая плата, согласился бы все пережить заново! И не раз! — прорычал. Пришлось даже бережно, рассчитывая силу, встряхнуть Малышку. — И в том, что случилось с нами, нет твоей вины! Нет!
— А я не хочу, чтобы ты страдал! Я бы отказалась от всего-всего, лишь бы можно было вернуть Карса! — закричала она.
И я бы отказался от спасения, но ничего не изменить, и мы оба напрасно мучаем себя укорами. Изводить себя — только моя участь, не Малышки, поэтому зашипел, нарочито грубо, чтобы навсегда заставить ее избавиться от тягостного чувства:
— Это моя и только моя вина! Я, как старший, более опытный, должен был остаться на «Нырке» и…
— Нет! — выкрикнула Малышка и, уткнувшись лицом в мою грудь, прошептала: — Потому что… потому что… — В ее голосе столько отчаяния, боли, что она не могла говорить — задыхалась, хотя порывалась рассказать. Я нежно обнял ее и прошептал:
— Уже ничего не изменить.
Ужасные по сути слова, которых я всегда боялся, однако пришло время признаться себе в этом и научиться с этим жить. Я ничего не могу изменить. Зато могу позаботиться о Малышке.