Отдых с замурчательными осложнениями
Шрифт:
— Надеюсь, Карс этого не будет помнить!
— Мы этого ему не скажем.
— Не скажем, — закивал Лейн, но вид у него такой несчастный.
— А Карс тоже потемнеет? — спросила, чтобы отвлечь мрарха.
— Да, — не поднимая головы, подтвердил Лейн. Даже уши прижал. — Мы не золотые.
— Ну и ладно! Если честно, с темными волосами, ниже плеч ты мне нравишься даже больше. В тебе появилась особенная притягательность, — это было правдой. А еще я почувствовала, что для Лейна это важно услышать.
От похвалы он очень
— Ты уверена?
— Да. У нас, у людей, есть и темноволосые, и рыжеволосые, и…
Он тоскливо выдохнул.
— Сола, темная шерсть и ее густота, как и наш с Карсом рост — это наше проклятье, — признался Лейн, поразив меня до глубины души.
— Что?
— Мрархи золотошерстные. У благословенных Мрамрой родов шерсть, как у тебя, но это редкость. А черные мрархи — это уродство.
Я так растерялась, что не смогла ничего ответить.
— Как и рост, — продолжил Лейн. — Мы выше других на полторы головы. Особенно я. И как видишь, мы обрастаем безобразной черной шерстью. Мы презираемы мрархами.
— Они вам завидуют! — выкрикнула я, на что Лейн горько рассмеялся.
— Мы изгои. Нас всегда сторонились. Нам отказывали в паре. Нас не хотят видеть на Мрамре…
— Что?! — я не могла поверить.
— Мы хотели изменить себя, часть своего генотипа, чтобы стать хоть немного обычными.
Я не могла этого понять и принять.
— Но ведь вы же пошли в кого-то из предков!
— Нет, — покачал он головой.
— Так не может быть!
— Может. Это из-за мутации, произошедшей в невесомости. Наша мра была на орбите Сэети, когда носила нас, поэтому мы такими и вышли. Мрамра отторгает нас.
— Ерунда!
— И мы, рано или поздно, станем тебе противными.
— Нет! — я бросилась к Лейну, прильнула к нему.
— Ты теперь мрархийка. Ты должна посетить Мрамру. И там, увидев других мрархов, поймешь, какие мы… у… ущербные.
— Да не нужны мне другие мрархи! — закричала, тряся Лейна со всех сил, чтобы опомнился. — Хочешь?! Хочешь, я тоже перекрашусь в черный цвет?!
— Нет!
— А вот и перекрашусь, если ты не перестанешь говорить глупости! Мне. Другие мрархи. Не. Нужны! Только ты! Ты и Карс!
Прижалась к нему и заурчала нежно и ласково, как только могла.
Ох, кто бы знал, как тяжело было убеждать Лейна, что он для меня самый красивый, самый любимый, и что я люблю его не за цвет шерсти.
Кое-как после моих долгих заверений он немного успокоился. Да и не до себя Лейну, когда рядом Карс.
Хоть и медленно, но он исцелялся, а мы сидели перед камерой и во все глаза следили, как медленно его тело приходит в норму.
Почти все время проводили рядом и грустно шутили, что Карс даже в таком состоянии сохраняет на лице задиристую усмешку.
Приободряя друг друга, мы с Лейном держались руки, сплетали хвосты, вместе урчали и наблюдали, как мой золотистый Карс на глазах превращался в такого же темноволосого
Но для меня это не имело никакого значения. Совершенно, потому что я полюбила их за заботу, доброту, силу и за потрясающие глаза и голоса, которые остались при них.
А для себя я уже решила — для поддержки стану тоже темненькой. Ведь как-то же они маскировались в золотых. И станем мы неразлучной троицей.
Когда Карсик проснется, я буду самой счастливой мрархийкой во всей вселенной.
= 39 =
Сола
Какое счастье, что хвост у Карса вновь на месте и не хуже прежнего. И как здорово, что мы с Лейном унесли ноги из «Старого Нырка». Представить страшно, что могло случиться, если бы не успели убежать или не обладали бы хорошей системой защитной фильтрации…
Позже через роботизированную камеру мы пытались найти отломанную конечность, но так и не нашли — подозреваю, что биогенез из накопителя сожрал его, как и многие другие вещи, части оборудования. После чего я и Лейн приняли решение расстаться с нашим прошлым домом.
— Во-первых, Малышка, это риск. А я, как ни привязан к «Нырку», не хочу рисковать дорогими мне мрархами. Во-вторых, любопытный братец, как только очнется, сразу попытается наведаться туда…
— Не пущу! — зарычала я. Только нашла моих любимых, не успела успокоиться — и уже за новыми неприятностями?! Ну уж нет!
— Карс упрям. Поэтому надо сделать все, чтобы у него не появилось соблазна к риску. А в-третьих, если даже продезинфицируем «Нырок», кто знает, удастся ли очистить его полностью? Не хочу получить баснословный штраф за нарушение биологической безопасности галактики.
— Не понимаю, как эту гадость разрешили к использованию? — вознегодовала я, вспомнив, как мы рисковали.
— Ну-у-мр-р, — склонил голову Лейн. — Подозреваю: это Карс внес некоторые модификации в биогенез.
— Тогда расстыковываемся?
Помолчав, Лейн кивнул.
— Лучше расстаться, пока Карс этого не увидел. Иначе будет стенать, как мраршонок. Но это наш с тобой секрет, угу?
— Клянусь хранить в тайне! — я прикрыла рот ладонью, но спохватилась и добавила: — Все, до единого, которые были и еще будут!
— Кажется мне, что их еще будет немало.
Однако когда я подошла к пульту управления, решимость моя ослабла: тяжело расставаться с космолетом, на котором была счастлива. Но надо.
Проводить расстыковку решила лично, вручную.
Нажатием одной кнопки обесточила «Нырок», нажатием второй — убрала магнитное поле, потом гравитационное. Осталось разомкнуть шлюзы. Только рука не поднималась.
Лейн обнял меня со спины, положил ладонь на мою руку, и так в молчании мы вместе отпустили наше прошлое. А потом стояли и через экраны наблюдали, как брошенный космолет удалялся от «Нового Нырка».