Отдых с замурчательными осложнениями

Ганова Алиса

= 38 =

Сола

Потянулась к Карсу, но не успела коснуться — Лейн захлопнул крышку. И теперь стоял, оперевшись на нее руками, — пытаясь прийти в себя. Кажется, он пребывал в шоке, дрожал, открывал и закрывал рот, будто ему не хватало воздуха.

Меня тоже потряхивало. Я даже не могла нормально заставить себя попросить, чтобы он скорее открыл крышку снова. Только потом смутно разобрала его слова:

— …Нельзя. Радиация…

Точно! Как не подумала? Обшивка

корабля сильно повреждена, и надо или Карса в старой капсуле перетащить на «Новый Нырок», или…

Не успела придумать второй вариант, взволнованный Лейн прокричал:

— Я дотащу его! — схватился за боковины капсулы сна, напрягся. Я тоже схватилась.

— Сам справлюсь! — он по-прежнему считал, что я очень хрупкая. Но прочитав мой упрямый взгляд, смирился. — Встань впереди и смотри, куда я толкаю.

Ловким прыжком я перемахнула через широкую махину к ее изголовью. Однако стоять и бездействовать не собиралась. Схватилась за края капсулы и бросила:

— Поднимаем! — приготовилась к рывку.

Напрягшись, мы мощно толкнули капсулу. Раздался неприятный треск, затем шипение. Кажется, повредили какую-то технику, но когда на кону жизнь Карса, плевать на все. Хотя странно, что на обесточенном, поврежденном импульсом космолете еще что-то работало.

Вторым рывком вытолкнули капсулу на технический этаж. Оставалось еще немного.

Вдруг краем глаза я заметила в углу странный блик.

Повернула голову. Ничего. Разве что какие-то детали… Тени от них…

— Стой! Надо расширить шлюз, — Лейн убрал руки с края капсулы, и я последовала его примеру.

Пока он орудовал лазером, я решила выяснить, что там такое блестело. Сделала ярче свет, шагнула вперед, но ничего странного не заметила.

Уже хотела вернуться, когда приметила форму тени, которой не могло быть — просто неоткуда взяться на ровном месте.

Пригляделась. Вот же трусиха! Это не тень, это остатки смазки или еще какой-то жидкости.

Выдохнула с облегчением, вернулась на свое место и приготовилась толкать капсулу дальше, когда внезапно спохватилась:

«Жидкость? Смазка?! Почему не кристаллизованная?! Здесь же очень холодно!» — резко повернула голову и ахнула — темное пятно шевельнулось.

— Лейн! Оно двигается! — закричала, когда оно дернулось в нашу сторону и очень даже быстро. И что самое гадкое, это лишь кроха того, что тянулось за нами с подтехнического этажа…

В панике я активировала фонарь на полную мощность, выхватив из темноты весь технический этаж.

Темно-бурая маслянистая гадость была почти везде, даже у Лейна под ногами, потому что сочилась из рваных труб капсулы… Я так испугалась, что вскочила на махину и закричала:

— Лейн!

— Сола, уходи! — зашипел он. Брата он ни за что не бросит. А я не брошу. Спрыгнула на пол, схватилась за капсулу и, зарычав, потащила ее дальше как можно скорее.

— Сола! Уходи! — рычал Лейн, то

и дело поглядывая себе под ноги. — Я справлюсь сам!

— Нет! — кричала я и тащила-тащила-тащила.

— Это биогенез из биотопливного накопителя. Он голодной и агрессивный! А после воздействия радиации, подозреваю, что еще и плотоядный!

— Нет! — я сделала очередной бесполезный рывок и поняла, почему мы стояли на месте. Лейн не успел до конца расширить люк, и капсула просто не вписывалась в проход.

Зашипев, Лейн сбросил крышку капсулы и крикнул:

— Хватай его и потащили! Быстрее! Быстрее!

Если бы не скафандр, я бы огромную ледяную глыбу не удержала.

Но лазер протопил вмятины, и мы, схватив прямоугольную льдину, рывком подняли Карса и понесли к шлюзу. Что-то тихо и совсем недобро хрустнуло, но мы даже не могли остановиться и подумать. Пакость слоилась, бугрилась и готовилась оплести обувь Лейна.

Мы кое-как успели затащить Карса в шлюз. А когда он закрылся, отгородив нас от опасности, чуть не уронили лед.

— Опасность! — предупредил бортовой помощник и, не спрашивая согласия, активировал дезинфицирующие фильтры.

Мы считали каждое мгновение. В тепле лед начал таять, и промедление могло стать опасным для замороженного мрарха.

— Быстрее! — приказала я.

— Невозможно, — отозвался компьютер. — Опасность не деактивирована.

И тут я вызверилась:

— Ты же утверждал, что живого организма на космолете нет!

— Груз не живой. Сердцебиения и иной деятельности не наблюдается.

Я уже готова была пинать внутренний шлюз ногой, когда он, наконец, открылся.

Мы с Лейном, не сговариваясь, бросились к пилотскому креслу, чтобы сразу же приступить к лечению Карса, однако бортовой помощник осведомился:

— Подготовить реабилитационную камеру?

Разницы я не понимала, но рявкнула:

— Да!

Из пола появилась большая чаша, куда лед с Карсом можно поставить разве что вертикально. Мы подтащили глыбу и как только поставили ее в емкость, с потолка опустилась вторая часть камеры. Едва она сомкнулась с нижней чашей, начала заполняться гелем…

— Восстанавливать утерянные конечности?

Вопрос помощника вырвал нас из оцепенения.

— Каких?! — спросили с Лейном враз. Оббежали камеру вокруг и только тогда увидели, что в спешке повредили Карсу хвост…

— О, Мр-р-рых! — расстроился Лейн и жалобно простонал: — Да!

— Принято! Восстановление займет два септнуна.

Да нам все равно сколько, лишь бы потом все вышло хорошо.

— Я его и без хвоста буду любить, — успокоила безутешного Лейна, который выглядел так, будто это он остался без конечности.

— Лишение хвоста — лишение чести мрарха, — отозвался он. У него даже плечи поникли. — Что я скажу брату?!

— Но он же восстановится! — я боялась показать даже долю сомнения.