Отец лучшей подруги
Шрифт:
Верный своему слову, Костя подхватывает жену за талию и тянет в другую сторону. Уже через секунду в длинном питерском коридоре я остаюсь одна.
И что Костя имел в виду, когда говорил, что мне достается Платон? С ним-то я что должна делать? Если его не трогать, так он сам и успокоится, верно?
Решив, что все логично и ломиться в его спальню я точно не буду, на цыпочках разворачиваюсь к кухне, чтобы переждать бурю там, но тогда же слышу, как Платон снова распахивает дверь.
Он успел одеться полностью.
На
– Ты мне и нужна, – говорит он. – Пойдем.
Швырнув в спальню мокрое полотенце, Платон идет в противоположную сторону к входной двери.
– Вы куда? – семеню я за ним. – Вам надо лежать! Отдыхать!
В ту же секунду я оказываюсь вжата в стену.
– В последний раз тебя предупреждаю. Хватит выкать. Я старше тебя на каких-то десять лет. И напомню, что три дня назад это ты, Лея, ты и только ты умоляла меня двигаться быстрее, еще быстрее, и вообще не так чтобы стеснялась. Так что не надо сейчас из меня старика делать.
По его виду понятно, что в таком состоянии с ним лучше не шутить, но я все равно не могу сдержаться.
– На тринадцать.
– Что на тринадцать?
– Вы старше меня на тринадцать лет, Платон. Так куда вы… То есть мы идем?
– А куда ты в этом бесстыдном виде собралась? Забыла уже?
– Я собиралась в клуб. Но вместе с Юлей!
– Что ж, у Юли, как видишь, семья и сын, и она страшно занята, а я вот совершенно свободен и готов составить тебе компанию, чтобы как следует повеселиться. Так что накидывай куртку и поехали.
– Но вы… Ты себя плохо чувствуешь, и лучше бы вам… Тебе провести время в постели, а не в накуренном помещении!
– Логично. Тогда выбирай, Лея. Либо мы едем в клуб, либо проводим это время в постели, но тоже вместе.
– Вы шутите, Платон?
Раньше, чем я успеваю опомниться, Платон задирает мою юбку, обнажая ягодицу, и припечатывает ладонью.
– Так на тебе еще и чулки? – удивленно выдыхает он сквозь зубы.
– Вы что делаете?! – начинаю вырываться, но только получаю еще один шлепок, уже по другой ягодице.
Задница теперь горит с обеих сторон одинаково, а в ядовито-зеленых глазах Платона беснуется пламя.
– Я предупреждал тебя, чтобы ты завязывала со своим выканьем? А что делают с плохими девочками? Их наказывают, Лея.
От обиды хватаю ртом воздух. Шлепками по заднице меня не наказывали даже в детстве, не говоря уже о том, что наказание у Платона выходит неоднозначное.
Сразу после он принимается легко поглаживать мои горящие
Набираю полные легкие, чтобы выпалить:
– Я считаю, что это мог быть сердечный приступ, и самое глупое, чем можно заняться после такого, это уехать из дома черти куда на ночь глядя! Но ради Юли и только ради нее, я отправлюсь вместе с… тобой, потому что я правда учила первую медицинскую помощь. И хоть вы… Ай!…
Третий шлепок оказывается в разы чувствительнее предыдущих. Наверное, еще и из-за контраста: за мгновение до шлепка Платон сжимал мои ягодицы, впившись в них пальцами.
Кожа горит невыносимо, его близость бесит до невообразимости, хочется влепить ему пощечину и поцеловать, причем одновременно.
– И хотя ты совершенно невыносим, я все равно не могу позволить… подвергать свою жизнь опасности! – тяжело дыша все-таки заканчиваю свою тираду. – И хватит меня бить! Отпусти… – слог «те» я вовремя проглатываю.
– Быстро учишься, молодец.
Платон убирает руки и перестает вжимать меня в стену. Вовремя.
В коридоре появляется Юля.
– Пап? Лея? А куда это вы собрались?
– Возможно, ты знаешь – Лея изучала в армии первую медицинскую помощь, – спокойно произносит Платон, и только я знаю, что за каждым его словом немеряно сарказма. – Так вот Лея осмотрела меня и считает, что мне нужно обратиться к врачу. В круглосуточную больницу мы сейчас и поедем.
– О, Лея, спасибо тебе! – Юля бросается ко мне на шею, а я гляжу в смеющиеся глаза Платона, который больше никак не выдает своего состояния. – Зная его характер, я так боялась, что папа откажется показываться врачам!
Ну не козел, а?
Платон раскрывает входную дверь и пропускает меня первой. Мы снова оказываемся в лифте, в котором я занимаю максимально далекий от него угол.
Говорить с ним, пока у меня так горит задница, совершенно не хочется.
Пытаюсь юркнуть на пассажирское место, чтобы не сидеть рядом с ним, но слышу:
– Ага, может, тебе еще детское кресло принести?… Спереди садись! Как взрослая!
Стиснув зубы – и почему-то ноги, – устраиваюсь справа от своего разъяренного водителя.
Глава 10. Потеря трусиков
В клубе не протолкнуться, но для такого, как Платон, даже в забитом зале все равно нашелся столик.
Платон втолкнул меня в огражденную кабинку, куда официанты тут же стали носить то, что по меню полагалось вип-гостям: шампанское, виски, фрукты и даже суши.
– Я пить не буду, а ты угощайся.
Театр одного актера надоел мне еще у Дмитриевых дома, поэтому я просто забиваюсь в угол, откуда и гляжу на него рассерженным вороненком.