Отец-миллионер под прикрытием

Дали Мила

— Марат…

Шепчу, тянусь к повязке.

— Не смей!

Он говорит строго, властно. Не позволял себе подобного тона раньше.

— Что же ты натворил? Боже! Неужели убил?

Райнер заметно ускоряет шаг. Пытаюсь вырваться, но он сжимает меня сильнее.

— Нет. Конечно, нет, Белоснежка. Тише, тише…

— Пусти!

— Просто представляй, как в джунглях цветут орхидеи. Слышишь? В джунглях цветут орхидеи.

Огромный двор остался позади. Я слышу скрип ворот. Тишину

подозрительную. Будто в вакууме. И муха не пролетит мимо.

Марат ставит меня на ноги. Как же страшно. Его большая ладонь сковывает мои запястья, как наручники. Хлопок автомобильной двери. Я чувствую вторую ладонь на своем затылке. Марат, надавливая на мою голову, запихивает меня в машину.

Молнией залетает следом. Объемная юбка свадебного платья задирается. Брыкаюсь, толкаюсь. Стягиваю чертов галстук с лица. Щурюсь. Быстро-быстро моргаю, пытаюсь сфокусировать зрение. Не успеваю.

Марат, словно хищник, наваливается сверху. Рывком тянет к себе, рукой закрывает глаза, насильно укладывает головой на свои колени.

Тихо рычит. Раздраженно:

— Я же сказал не трогать повязку.

— Мне страшно, Марат.

— Успокойся.

Трясусь лихорадочно. Райнер легонько поглаживает мои волосы, набирает полную грудь воздуха:

— Бернардо! Мас пронто!

Охаю. По инерции нас резко отбрасывает назад. Мотор громко ревет, и внедорожник начинает движение. Еще минут несколько Райнер продолжает меня удерживать. Не обращает внимания на протесты.

— Все. Теперь все хорошо, Марусенька.

— Не трогай меня. Ты монстр!

Отсаживаюсь подальше, и Марат словно чернеет. В нем опять восстает вторая душа. Безжалостная. Взглядом впивается перед собой. Будто дыру на водительском кресле прожечь хочет.

— Вы моя семья, Белоснежка. Самые близкие. Ты никогда больше не увидишь меня таким. Я обещаю.

— А за пределами дома?

— Какая тебе разница?

— Я не намерена разговаривать!

— Зефирка моя изнеженная. Как я люблю тебя за это.

Приятно и боязно одновременно. Утыкаюсь в окошко, глубоко дышу. Нужно действительно успокоиться.

Первым порывом было сбежать подальше. Сгинуть. Мне плевать, что я не знаю языка, у меня нет наличных денег. А документы у Райнера. Бежать далеко. Да хоть к Латинусам.

Дышу глубоко, снова и снова.

Наверное, жизненный опыт со мной сегодня случился. Я резко взлетела до небес космических. Запредельных. Здесь пахнет большими деньгами и властью. Здесь конкуренция лютая, и нет места слезам и капризам. Надо быть тверже, решительнее. Если бы не Марат, меня бы здесь не было. Близнецов наших не было.

Свеклу полоть в матушкином огороде спокойнее. Я бы могла выйти замуж за Павлика. Скромного

программиста из прошлого. Не встречаться никогда с бандитами и по утрам поглядывать “Модный приговор”.

Так бы и сделала, признайся мне Райнер с самого начала. Хорошо, что не признался. И я любовь выбрала. Трусихой была. Еще пару минут назад. Сейчас бы поныть как следует, но сдерживаюсь. Нюни оставляю в стенах холодного особняка похитителя.

С этого момента я буду тихо стоять за спиной своего мужчины и подавать патроны. Даже если весь мир обернется против нас.

— Прости, Марат, и… спасибо… Я правда испугалась.

Вот плут. В глазах Райнера мелькает огонек. Игривый такой. Он снова улыбается, и довольная моська очень разнится со строгим костюмом. Сейчас бы джинсы Марату и рубашку в клетку. Как в первые дни нашего знакомства.

— Иди ко мне, Белоснежка.

Подтягивает к себе. А меня начинает клонить в сон от перенапряжения. Медленно моргаю. Подъезжаем к элитной высотке Райнера. Я, как вареная морковка, еле переставляю ноги. Практически повисаю на Марате. Добираемся до лифта.

— Тебе плохо? Болит?

— Спать очень хочется.

Пока поднимаемся, Райнер достает из кармана мобильный и с кем-то беседует на испанском. Начищенные дверцы распахиваются. Марат пропускает меня в квартиру первой. Провожает до спальни. С усталостью валюсь на кровать, не переодеваясь. Райнер садится на край и заметно волнуется. Мне дико наблюдать, как у громилы трясутся руки.

— Ты ничего не ела в доме Лоренсео? Не пила?

— Нет, у них не было напитка из перебродившего хлеба.

Слабо улыбаюсь, и Райнер с облегчением шумно выдыхает.

— Марат, ты знал, что так получится. И этот список. Ты сделал его нарочно. Но зачем было увозить меня в Испанию?

— В России еще опаснее. Но не сейчас, Марусь. Теперь все в прошлом.

На полкорпуса поворачивается, дотрагивается ладонью до испачканного в пыли низа платья.

— А я ведь не на все вопросы ответить успела.

— Ты прекрасно тянула время. Молодец, Марусенька. Я в тебе ни на грамм не сомневался. Знал, что догадаешься.

— Здание, построенное усопшим повелителем русских и… укротительница барса, что живьем раздирает чужаков — это…

— На случай, если бы спросили, где жила.

— Хрущевка, что ли? Касьян?

— Ну.

— Господи, Райнер! Откуда столько фантазии?! А почему Новые кончики никак не обозвал?

— Они бы и так офигели, без “кавер-версии”. Живот не болит?

Я не ответила — звонок в дверь перебил. Марат поднимается с постели и быстрым шагом удаляется. Через пару минут возвращается.