Отец моего жениха
Шрифт:
Телефонный звонок отрывает меня от противоречивых размышлений. На экране мобильного горит улыбающаяся аватарка Маринки.
— Я все еще злюсь на тебя, Живцова, но утром мне показалось, что с тобой что-то произошло. Бледная, словно моль, поникшая и неразговорчивая. А последнюю пару по маркетингу и вовсе прогуляла, что на тебя это совершенно не похоже!
Ее слова заставляют меня впервые за день улыбнуться. Обычно в нашем тандеме именно Маринка славится прогулами.
— Все в порядке со мной, не парься. Просто… просто я не выспалась.
Мне так часто приходится
– Ой, да кому ты врешь! Ты же вечно с шести утра на ногах...
Посреди Маринкиной изобличительной тирады раздается настойчивый стук в дверь, и от неожиданности мобильный телефон выскальзывает у меня из рук.
— Алло! Алло, Юль, с тобой все в порядке? – вопит голос из трубки на полу.
Я вновь перевоплощаюсь в синоби и, бесшумно опустившись на корточки, поднимаю телефон.
— Марин, — говорю шепотом. — Я перезвоню.
Она что-то возбужденно тараторит, но я сбрасываю вызов. Божечки, что мне делать? За дверью, наверняка, стоит Сергей, потому что больше просто некому. Зря я надеялась на то, что сегодня его больше не увижу.
Зачем он пришел? В очередной раз выразить свое презрение? Сказать еще раз о том, что мне все равно с кем?
— Юля, открой. Я знаю, что ты в комнате.
Черт. Хороший синоби выключил бы свет. Дура, ты Живцова.
Даю себе пару секунд на то, чтобы смириться с неизбежностью нашей встречи, после чего быстро стаскиваю с себя полотенце и влезаю в первое попавшееся платье, которое нахожу в гардеробе. Оно немного мятое, ну и ладно. В моей ситуации получить звание «неряхи» не самое страшное.
Подхожу к двери и, глубоко вздохнув, ее открываю. Вот знаю же, кого там увижу, но сердце все равно стучит, как электричка по рельсам. Может, потому что Сергей в той же рубашке, которую я пыталась с него снять утром, а может, потому что его синий взгляд смотрит так пристально и серьезно, как не смотрел до этого.
— Я войду?
– жестом указывает внутрь. Вроде и спрашивает, но на самом деле настаивает. Олигарх, что с него взять.
Запретить войти я ему не могу по праву виноватой нахлебницы, а потому молча отхожу в сторону.
Сергей проходит внутрь и, встав спиной ко мне, несколько секунд смотрит на застеленную кровать, от чего мои щеки начинают полыхать.
Молотов в моей спальне. Молотов в моей спальне, и мы в доме одни. Молотов в моей спальне после того, как я целовалась с ним утром. После того, как он ласкал мою грудь. После того, как довел меня до сильнейшего оргазма своей эрекцией.
Сергей засовывает руки в карманы и, повернувшись, смотрит на меня упор. Мне бы тоже карманы не помешали, потому что я совершенно не знаю, куда деть свое истеричное волнение. Не придумываю ничего лучше, чем схватить с комода заколку для волос, и начать вертеть ее в пальцах. Ну и сохранять дистанцию между нами, чтобы он не услышал моего грохочущего сердца.
— Я пришел сказать, что не против, чтобы вы с Димой попробовали жить вместе, — произносит он негромко, — препятствовать я этому не стану.
Я прекращаю истязать несчастную заколку
Но во взгляде Сергея нет ни капли сарказма или насмешки. Синие глаза смотрят открыто и без капли надменности. Волнение усиливается, и позорно урчит желудок, которому сегодня не досталось ничего, кроме паршивого кофе в университетской столовой.
— Но как же… — сиплю я, растерянно моргая. — Разве…
— Можете съезжать на квартиру завтра и жить как вам хочется, - перебивает Сергей. — Денег Диме я перечислил.
Мы стоим несколько бесконечно долгих секунд в полном молчании. Мысль наталкивается одна на другу и не задерживается у меня в голове под напором эмоций. Мне очень хочется, чтобы Сергей ушел; чтобы перестал
на меня так смотреть, потому что от его взгляда мне сложно дышать. А про подмышки я вообще молчу. А еще хочется, чтобы он не уходил, и... Нет, я все-таки дура.
— Это все, что я хотел сказать. Доброй ночи, Юля, - лицо Молотова становится холодным, и он идет к двери.
— Доброй ночи, — успеваю пискнуть я в ответ, перед тем как дверь за ним с треском закрывается.
Наверное, я бы обрадовалась... Да, определенно обрадовалась, если бы он сказал эти слова в день своего приезда, когда я еще не наломала дров. Я бы прыгала до потолка и побежала бы паковать вещи. Думала бы о том, чтобы завести кошечку и над тем, какие занавески повесить на кухню. Позвонила бы Димке, чтобы обрадовать его.
Сейчас же в голове у меня один сплошной знак вопроса, перекрывающий доступ к пониманию того, чего же я на самом деле хочу. Я ведь люблю Диму, разве нет? А его отец вроде как только что дал добро на наши отношения. Что со мной,а?
Я сажусь на кровать и, закутавшись в одеяло, смотрю в пол. Сергей и я одни в доме. Он всего в каких то десяти метрах от меня. Переодевается. Снимает ту самую рубашку. Возможно, принимает душ. А возможно… Тьфу, ну откуда все эти мысли, Живцова?
Звук раздвигающихся ворот и хруст колесных шин заставляет меня вздрогнуть, а невидимая сила подбрасывает с кровати и несет к окну. Красный свет диодных фонарей и поблескивающий бампер выезжающего внедорожника не прозрачно намекают, что никакую рубашку Молотов снимать не стал и в душ не пошел. Он вообще не планирует ночевать сегодня в доме.
Сергей
Я выруливаю на Рублево-Успенское шоссе и направляю автомобиль к отелю Four Seasons. Переночую сегодня там. Жизнь меня научила, что есть возможность избежать осложнений, надо этой возможностью пользоваться. Ни к чему мне с рязанкой наедине оставаться — там, где выдержка дает сбой, должны включаться мозги.
Можно остаться у Светы, но мне же не двадцать, чтобы сексом забываться. А доказывать востребованность у женщин и оправдывать статус самца, смысла не вижу — я и так в себе уверен. К тому же, завтра мне надо пару дел в офисе с утра решить, прежде чем за сыном в больницу ехать. Лучше выспаться.