Отец моего жениха
Шрифт:
— Эй, — Дима берет меня за руку и ласково улыбается. — Поцелуешь меня?
Наклонившись, я касаюсь быстро губами его рта, но Дима перехватывает рукой мою шею и настойчиво целует меня с языком.
— Спасибо, что заехала, малыш. Посмотри, квартиры, ладно? Я все решу.
Сергей.
Утро уже давно не бывает добрым. По-крайней мере, не в этот мой визит в Москву. Это в Лондоне я привык вставать выспавшимся и собранным: пойти в спортзал, получить порцию утреннего минета от Мадины, и выпить кофе без риска наткнуться на невесту сына, стоящую на четвереньках.
Я приоткрываю веки и жмурюсь от яркого солнца, проникающего в глазницы, от чего голова начинает раскалываться с удвоенной силой. Во рту сухо, на лбу испарина. Да, Серега, круто ты перебрал с виски. Воспоминания накатывают волнами, вызывая желание заново провалиться в спасительное небытие. Рязанка передо мной на коленях. Моя рука на ее губах. Губы мягкие и податливые. Точно настоящие. Мой палец у нее во рту. Влажно и горячо.
Дерьмо. Какого черта я вообще стал ее трогать? И девчонка тоже хороша: полезла ко мне со своим пледом. И что она вообще забыла дома? К подруге, вроде, собиралась.
Результат от воспоминаний плачевный: несмотря на сильнейшее похмелье у меня стоит. Я бы и рад забыть произошедшее ночью, но, к сожалению, помню все до деталей. И как еле сдержался, чтобы не зайти в комнату к Юле, поставить ее на четвереньки и трахнуть, тоже прекрасно помню. Хорошо, что все-таки сдержался.
Ледяной душ совсем не спасает. Я злюсь на себя, на рязанку, вечно маячащую перед глазами, на Диму, который ее притащил, поставив тем самым под удар не только мое самообладание, но и бизнес.
Видеть ее после случившегося — последнее, чего мне сейчас хочется, но не прятаться же от нее. Как-нибудь разберусь. Надев свежую рубашку, спускаюсь на первый этаж и по гробовой тишине понимаю, что Юли дома нет. Сбежала. Пожалуй, сейчас так и, правда, лучше.
Похмелье — не оправдание для нового рабочего дня, поэтому, выпив кофе, я еду прямиком в офис, где провожу почти семь часов на конференц-связи с сотрудниками и предполагаемыми поставщиками. Английская речь, тонны информации и цифровые лица стирают из памяти чувство вины и губы рязанки ровно до тех пор, пока я не погружаюсь в машину. Нужно заехать к сыну и поговорить.
В больнице на нужном этаже меня перехватывает врач, наблюдающий за состоянием Димы, и подобострастно трясет руку в приветствии.
— Скоро будет как огурчик, Сергей Георгиевич, не волнуйтесь! Еще пара деньков и поедет домой. Сделали все в лучшем виде.
Я благодарю его и, оборвав поток чересчур подробного отчета о состоянии Димы, толкаю дверь в палату.
Первое, что бросается мне в глаза — цветное пятно на кровати сына. Незнакомая брюнетка, явно не Юля, сидящая рядом с ним. Ничего из того, что может навести на мысли об интимном характере их отношений не происходит: они не целуются, не обнимаются, руки сына не мнут её грудь, но все равно странно. Не ожидал увидеть здесь никого, кроме рязанки, а потому открывшаяся картина вызывает недоумение.
При
— Здравствуйте. Вы должно быть, отец Димы. А я Сабина.
За словом в карман не полезет эта Сабина. Очень инициативная.
Внешне по всем параметрам она рязанке проигрывает: дутые губы моментально бросаются в глаза – тут даже и трогать не нужно. Холеная до приторности, скрывающая за косметикой малейший изъян, тем самым перечеркивая любой намек на индивидуальность. Сейчас каждая третья девушка в Москве выглядит точно так же.
— Привет, пап. Почему не позвонил, что приедешь? – спрашивает сын, приподнимаясь на кровати. – Нет, ты не помешал, конечно. Просто я думал, что посещения на сегодня окончены.
Черноволосая встает с кровати и начинает старательно поправлять платье. Неужели мне обязательно это видеть?
— Ладно, Дим, не буду мешать. Я забегу еще завтра, окей?
– Мне достаются загадочный взгляд и кокетливое: — До свидания, Сергей.
Сергей Георгиевич я для тебя, девочка.
— До встречи. Передавай нашим привет, - сын машет Сабине на прощание, провожая её взглядом до двери.
Оставшись с Димой наедине, придвигаю к кровати стул и сажусь напротив. Пытаюсь угадать, какие отношения между этими двумя, но лицо сына выглядит беспристрастным.
— Кто она? – киваю в сторону двери.
— Просто подруга из универа, пап. Только вот не надо ни на что намекать, ладно? – усмехается Димка, взъерошивая волосы. – У нас с Юлей все серьезно, не думай.
Тогда почему посторонняя девчонка приходит к нему в палату, когда время для посещений окончено?
Спросить об это мне не удается, потому что следующими словами Дима вызывает у меня приступ растущего негодования.
— Пап, я хотел попросить у тебя денег, чтобы мы с Юлей могли снять квартиру. В нормальном районе, с нормальной звукоизоляцией и парковкой. Она не хочет жить в доме, и её можно понять – тебя она не знает, да и до универа далеко добираться.
Злость во мне бурлит с новой силой. Я стискиваю челюсть до хруста, чувствуя, как кровь приливает в голову, вызывая неконтролируемую ярость. Какого черта она о себе возомнила? Теперь ей неугодно со мной жить, и она хочет съехать в район получше и за мои же деньги?
— Послушай меня, Дима, - скрещиваю пальцы в замок, чтобы вернуть расшатанное самообладание.
– Если ты решил жениться, то должен отдавать себе отчет в том, что вместе с этим начинается новая жизнь. Как минимум странно то, что папа взрослого мальчика будет спонсировать каждую прихоть его капризной невесты. Вернее, не будет.
— Да, но я еще учусь…
— Это не оправдание, Дима. Голодным ты не останешься, но твои траты, начиная с сегодняшнего дня, я урежу до прожиточного минимума среднестатического москвича. А остальное как-нибудь сами, ладно? Если тебе хватит пятьдесят тысяч рублей на аренду шикарных апартаментов, на оплату продуктов, универа и заправку автомобиля – конечно переезжайте.