Отечественная война 2012 года. Человек технозойской эры
Шрифт:
Унитаз верхнего соседа протекает ровно над моим потолком, потому что моя комната раньше была туалетом. Из всей мебели только табурет, такой же одинокий, как и я, с покосившимися ножками. В убогой меблировке виноваты, кстати, амраши. Они страшно не любят выбрасывать на помойку старые диваны и кресла, чтобы те не достались иждивенцам-совкам, которые даже ЛЕНЯТСЯ ИГРАТЬ НА БИРЖЕ. Табуретку я берегу, почти как женщину, даже дал ей имя Таня; поэтому сижу на полуистлевшем коврике, изображающем на переднем плане трех охотников, а на заднем плане кого-то вроде Маши и медведей. Сижу в углу, потому что расстилать коврик посреди комнаты мне не позволяет чудом сохранившееся эстетическое чувство.
Бутылка-вампирка приносит мне доход, которого хватает, чтобы погудеть в пивняке раз в неделю, вместе с такими же аутсайдерами, как и я. С бывшим офицером, бывшим врачом и бывшим учителем, которые тоже ЛЕНЯТСЯ ИГРАТЬ НА БИРЖЕ. Тратиться на жратву, прямо скажем, неохота. Считается, что дешевые сосиски поощряют совковое иждивенчество. Поэтому в магазине есть только саморазогревающаяся, говорящая, поющая тенором, интеллектуально-развитая сосиска от «Nanotech sausages», которая содержит в себе стоимость патентов, ноу-хау, рекламы, зарплаты менеджеров, прибыли сосисочных королей и контрибуцию за «преступления империи».
Чтобы совсем уж в дистрофаны не попасть, я с «коллегами» охочусь на все более редкую стеклотару и совершаю набеги на мусорные баки возле супермаркета «Восьмой Walmart», которые порой так забиты просроченной жратвой, что не могут закрыться и защелкнуться на замок. Охрана супермаркета иногда постреливает, так что поход за жратвой превращается в развлечение для настоящих мужчин. Что тоже немаловажно при отсутствии прочих забав. На карусели меня не пускают, не тот формат, с женским полом меня разделили квартирные, денежные и другие грустные вопросы, а от всех сетей меня отрезали, когда я второй раз побывал в психушке. Надеяться на то, что ко мне придет посланец с письмом от важной персоны – не вредно, но скучно.
Но ко мне действительно заявляется курьер в форменной одежде «Пайцза Экспресс» (это очень дорогая и весьма надежная служба) в штанах с генеральскими лампасами и с голографическими лычками, представляющими несущегося во весь опор монгольского нукера. Его гордый силуэт возникает в дверном проеме, бросая красивую тень на склизкий пол. На отдраенных до глянца ботинках курьера чей-то помет, видимо, прилип в загаженном подъезде, на губах саркастическая улыбка. Его красочная униформа столь кинематографично контрастирует с видавшими виды семейными трусами, в которые был облачен я. Визит нежданного гостя отрывает меня от полезного, но унизительного занятия – мокрой уборки.
Я сперва подумал, что очередной спамер, из тех, что ухитряются за пару минут завалить все почтовые ящики ворохами рекламы, заклеить все стены пленочными дисплеями, рекламирующими какую-нибудь ВИАГРУ МЕГА-ГИПЕР-ПЛЮС, и еще испустить кучу рекламных пузырей, которые проникают во все щели (если бы пузыри не пели и не бормотали, то найти их было бы просто невозможно). Спамеры и «лично в руки» насуют посланий от всяких королей, принцесс и президентов, которые готовы в «любой удобный момент» вручить вам миллион баксов, ключи от белой яхты и виллу на Багамах. И хотя спамеры разносят информационную заразу точно так же, как мухи разносят дерьмо, лица их будут сиять, будто они участвуют в переносе жизни с планеты на планету.
За секунду до того, как я покарал бы незваного гостя ударом половой тряпки наотмашь, его каблуки щелкнули, а руки, затянутые в белые перчатки, протянули мне письмо от Ивана Арменовича Бабаяна.
– Господин Урман, извольте получить и расписаться в получении.
Моя тряпка застыла в воздухе в нескольких миллисекундах полета до красной генеральской фуражки курьера.
Хоть я находился, можно сказать, в трансе, но мгновенно оценил три слова, красневшие на конверте – Иван Арменович Бабаян, – и в моей голове сразу зажглись яркие образы. Бабаян – это абсолютно непотопляемый и даже несмачиваемый человек, который выживет при любом потопе, войне, революции и почти прямом попадании ядерной бомбы. И не только выживет, но и обменяет обычный белый «мерседес» на бронированный цвета хаки, костюм-тройку – на амрашевские джинсы и курточку с вышитым мустангом. А храбрые чекисты на страницах его серий уступят место столь же мужественным «борцам против чекизма». Бабаян всегда держит именно тот фасон, какой затребован эпохой. Все, кто когда-либо имел дело со всяким криминальным чтивом, любовными романами и прочим pulp-fiction для задних долей мозга, знают этого человека. Гений приспособленчества, идеальный кондом, подходящий для любой фаллократии.
И вот я, вытерев руки о трусы, открываю конверт, который сопровождает собственное вскрытие приятной немного эротической музыкой. Ничего, что в комнате темновато. Бабаян писал мне на светящейся сенсобумаге, голубоватой, как вода в оазисе, наверняка каракулями, но те превратились в приятные округлые буквы старославянского стиля.
Предложение, от которого невозможно отказаться. Поди-ка ты, Иванушка-дурачок, незнамо куда и принеси неизвестно что, но чтобы било в точку и приносило доход.
Времени у меня – в обрез, и, видимо, конкурентов достаточно. Запустить паучков в одну банку и посмотреть, что получится, – это любимое дело наших бизнесменов, которые дарвинизм изучали не по книгам.
Впрочем, если учесть предложенную тему: «Господин Грамматиков, этапы большого пути, из неприметной козявки, как ты да я, в орудия главного калибра», то число конкурентов снижается. Это уже не огромное стадо, а двое-трое таких же подонков общества, как и я. Людям ведь жалко своего организма, который так легко может быть прострелен, поджарен, сварен, расчленен и растворен. Неспроста, наверное, Бабаян вытащил меня из пыльной темной конуры, за ушко да на солнышко, ведь он в курсе, что последние три года я ничем литературным не занимался.
При встрече Бабаян намекнул, что Грамматиков входит в организацию «Омега», в которую пускают далеко не каждого топ-менеджера далеко не каждой ведущей компании. Чтобы туда попасть, надо не только владеть углеводородами в Западной Сибири, Эрмитажем и космическим Дримлэндом, но и дергать половину мира за ниточки.
Бабаян, как человек принципиально жадный, искушал меня не большими деньгами, а истинно мужскими ценностями – он предложил мне повоевать, снискать честную славу или сложить буйну голову в неравном бою.
А мне и в самом деле легко ненавидеть Грамматикова.
Это он вместе с другими небожителями из «Омеги» решил, что я должен быть бледным слизнем, копошащимся в отбросах, а вот мой неразборчивый сосед – пухлым и розовым, как задница поросенка. Это Грамматиков вместе с другими олимпийцами положил мою страну под ножи и пилы утилизаторов. Это он кормил трупом моей невезучей страны стаи мелких и крупных тварей, это он скармливал тварям чужой труд, мысли, идеи, время, стволовые клетки, ткани, органы, жизнь. Это он дал тварям свободу ползать быстрее и жрать больше.