Отель "Руби"
Шрифт:
Большинство зевак исчезло, вернувшись к своим ролям в бальном зале, как приказал им Кеннет. Другие тоже исчезли в своей собственной реальности.
Я позволяю Элиасу поднять меня на ноги. И вот я стою и смотрю вниз, на тело своего брата, моё платье пропиталось кровью. Я должна бояться, но больше не чувствую страха. Не боюсь. Ни смерти. Ни Кеннета. Портье, прищурившись, смотрит на меня, моё спокойствие, похоже, приводит его в замешательство.
— Мисс Каселла, — потеряв самообладание, шипит он. — Ваше время вышло. Возвращайтесь на свой этаж.
Музыка, звучащая
В другом конце вестибюля открывается дверь для персонала. Оттуда, рука в руке, выходят Кэтрин и Джошуа. Она в своём белом платье похожа на мечту, но поражает не это. Всё дело в Джошуа, одетом в костюм, который выглядит как гость вечеринки. Глаза Кеннета расширяются, и он шагает в их сторону.
— Что это всё значит? — не веря своим глазам, вопрошает портье, его лысая голова заливается краской. — Джошуа, переодевайся обратно в униформу! Мисс Мастерс, это против правил!
Кэтрин улыбается милой, обаятельной улыбкой. Она отходит от Джошуа и медленно направляется к Кеннету, склонив голову набок и глядя на него.
— Да, душка, я знаю, — высокомерно заявляет она, затем переводит взгляд на Дэниела, но быстро отводит глаза. — Но ты убил моего спутника. Мне пришлось импровизировать.
Кеннет хмурит брови, пытаясь угадать её намерения. Он поворачивается к Элиасу, чтобы приказать ему стать спутником Кэтрин и отвести её на вечеринку, но серебристый сполох останавливает его. Прежде чем кто-то из нас успевает понять, что происходит, Кэтрин хватает Кеннета за голову и рассекает ножом его горло, из широкой раны фонтаном брызжет кровь.
Кеннет издаёт булькающие звуки, его взгляд скользит в сторону Кэтрин, пальцы пытаются зажать рану. Кэтрин же, насмешливо ухмыляясь, позволяет ему упасть на колени, а затем портье, давясь собственной кровью, замертво падает на пол.
— Я устала следовать правилам, — мурлычет Кэтрин его подёргивающемуся телу и бросает нож, который с лязгом ударяется о мраморный пол. Она делает долгий, тяжёлый выдох, а потом улыбается Элиасу. — Теперь я понимаю, почему управляющая так часто это делает. В этом столько удовольствия!
Джошуа подходит к Кэтрин и встаёт рядом, достаёт из нагрудного кармана носовой платок и протягивает ей. Пока она стирает с рук кровь, они вдвоём, не выражая никаких эмоций, смотрят на тело портье. Затем Кэтрин поднимает глаза на меня и улыбается.
— Мы подумали, что мой отвлекающий манёвр может сыграть тебе на руку, — говорит она, показывая на Джошуа.
— А теперь тебе лучше поторопиться, — вмешивается Джошуа. — Через несколько минут он восстановится в прежнем состоянии и будет в бешенстве.
Хотя частично это было местью портье за его тиранию, тем не менее, Кэтрин и Джошуа пытались мне помочь. Я благодарна им, но в то же время понимаю, что их накажут. В водовороте вечности, это, может, покажется мгновением — но боль есть боль. И мне ненавистна сама мысль о том, что он имеет над ними такую власть.
— Тебе нужно идти, — шепчет Элиас. Его ладонь скользит по моей руке, притягивая меня ближе. — Прошу тебя, Одри. — Он зарывается лицом в мои волосы и умоляет меня уходить, его тёплое дыхание щекочет мне шею. — Пока это не стало настоящим.
Настоящим. Я распрямляю плечи, мой мозг работает, собирая вместе кусочки.
— Я настоящая, — говорю я сама себе, анализируя слова. Элиас всё так же упрашивает меня уходить, но у меня в голове прокручивается та ночь, когда мы ходили к фонтану. Лурдес дала мне обезболивающее — таблетку, которая на работников отеля не действовала. Но я ощутила её действие. Я слышу музыку, что играет в нашей разбившейся машине, ту песню, которую Элиас не слышит. Я могу прикасаться к людям — то, что Кэтрин, по её словам, делать не может.
И тут на меня нисходит озарение, моё тело расслабляется, пусть даже на одно мгновение. Я понимаю, что всё это значит — по крайней мере, в «Руби» — я настоящая. Я нахожусь в обеих реальностях. Я всё ещё жива, моё сердце бьётся, мозг посылает сигналы всему телу. Поэтому Кеннет так хочет удержать постояльцев с тринадцатого этажа от персонала отеля? Если я смогла дотронуться до того парня в вестибюле, заставить его трястись от страха, то что я могу сделать с Кеннетом?
Скоро выясним.
Я кладу ладонь на плечи Элиаса, отталкивая его от себя, и он смотрит на меня с такой грустью и одиночеством в глазах, словно я уже ухожу к лифтам и исчезаю из его загробной жизни. Я наклоняюсь и целую его, положив ладонь ему на щёку. Он не мешает мне, закрыв глаза, чтобы сдержать слёзы. Но только вот я не собираюсь никуда уходить.
Не говоря ни слова, я разворачиваюсь и направляюсь прямиком к стойке регистрации. Ахает Кэтрин, за моей спиной раздаётся шум шагов, как будто кто-то следует за мной. Маленькая дверь за стойкой открывается, и появляется Кеннет — с красным от ярости лицом. Прежде чем кто-то из моих друзей успевает вмешаться, он злобно машет рукой, они стонут и умолкают. Я не оборачиваюсь, представляя, что все они, должно быть, мертвы. Сожжены, наказаны за то, что помогали мне. Мои руки сжимаются в кулаки.
Кеннет подходит ближе к стойке, его подбородок опущен, глаза сверкают.
— Вижу, вы всё ещё здесь, — его голос похож на низкое рычание. — Похоже, вы не совсем понимаете, в какой ситуации находитесь.
— А, может, очень даже понимаю, — отвечаю я. Тут по его лицу пробегает волнение, но он пытается скрыть его, рассмеявшись.
— А я думаю, что нет, — снисходительно говорит он. — Видите ли, мисс Каселла, ваше тело…
— Да, Кеннет, — перебиваю я его, — я в курсе. «Руби» мне уже всё показал. Я умираю на обочине дороги всего в трёх километрах отсюда. Но я никогда не приняла бы то, что произошло. Я вернулась за своей семьёй.