Отголоски прошлого
Шрифт:
— Вот это как раз еще одна из причин, по которой я хочу на некоторое время уехать куда подальше и отойти от дел.
— Уже?
— Да, меня уже ждет дилижанс.
Тут синеперый попугай спорхнул, насколько это слово применимо к птице его габаритов, с пиратского плеча, перелетел доктору на голову и принялся беспардонно топтаться по ней когтистыми лапами. Это было с его стороны настолько же мило, насколько и нагло.
— Лар-ри, налей мне р-рому!
— А знаешь, что? — внезапно оживился Барт. — Я вижу, ты шибко понравился Ричи… А забирай-ка его себе, пускай теперь у тебя живет.
— О, это так неожиданно… — смутился судовой врач. — Я даже не знаю… Ты ведь сам
— За меня не беспокойся. Я надеюсь, что все еще произвожу впечатление взрослого самодостаточного человека, который может спокойно прожить без этой синей крикливой курицы. А он… Ричи, ты хочешь, чтобы тебя подарили?
— Это пр-равда! Р-ричи хочет сухар-рик!
— Вот, и он ничего против не имеет. А ты теперь человек зажиточный, прокормить эту прожорливую птаху сможешь…как минимум первый год.
— Спасибо большое. Я польщен, правда. Этого попугая мне получить едва ли не приятней, чем всю ту гору золота… А вот мне тебе в ответ подарить, кажется, нечего, прости…
— Да ладно тебе! Может, как-нибудь в следующей жизни сочтемся… Ну, прощай, друг! — они крепко обнялись на прощанье.
— Прощай…друг, — пусть с грустью в глазах, но Ларри улыбнулся, — жаль, что многие вещи понимаешь слишком поздно… Я очень надеюсь, что ты не закончишь свою жизнь на виселице.
— А я надеюсь, что ты свою жизнь не закончишь, приросши задницей к дивану, — рассмеялся пират. — Скатертью дорога, док!
— Семь футов под килем, кэп!
Лауритц направился к арендованной карете, и кучер помог ему погрузить отнюдь не скромный скарб: три больших сундука, один маленький, объемный докторский саквояж и не слишком крупный, но тяжелый бочонок. Все эти вещи выглядели, мягко говоря, неказисто — грязные, обшарпанные, а некоторые из них еще и подозрительно пованивали. Судовой врач не питал никаких иллюзий по этому поводу и понимал, что сам сейчас выглядит соответственно, своим внешним видом (запахом, пожалуй, тоже) не слишком отличаясь от великого множества портовых бродяг. Значительную разницу составляли только деньги, которые тихо позвякивали в карманах, были аккуратно подшиты в одежду и даже спрятаны в сапоги, и которыми он щедро, но не напоказ расплачивался.
— А кто вы таков, сэр, позвольте узнать, будете? — поинтересовался опрятный пожилой кучер.
— Старьевщик, — коротко ответил Ларри.
— А что у вас в сундучках такое интересное?..
— Старье. Знаете, любезнейший, я устал и у меня сейчас не слишком хорошее настроение, и чтобы оно окончательно не испортилось в дороге, я был бы вам очень признателен, если бы вы не задавали лишних вопросов. Понятно?
— Чего ж непонятного… Понятно, сэр. Тогда только один вопрос — куда едем?
— Вот сюда, — доктор протянул ему клочок бумаги с адресом. — Но для начала… По пути завезешь меня в лучшую столичную гостиницу — мне нужно где-то кинуть свое старье и переодеться.
— Есть, сэр!
Захлопнув за собой дверцу кареты, доктор полностью отключился от внешнего мира. Ему предстоял неблизкий путь, но коротать его ни за чтением, ни за письмом, ни за каким-либо другим полезным и продуктивным занятием отчего-то не хотелось. Ларри немножко поиграл с попугаем (неизвестно, задумывался ли так глубоко над этим Барт, но своим подарком он спас доктора от абсолютного одиночества), немножко покурил, моментально задымив тесный салон, что очень не понравилось Ричи, а потом почувствовал, что его клонит в сон. Во избежание опасности пожара рыжий потушил так и не докуренную трубку, спрятал ее и задремал под мерный цокот копыт и постукивание колес. Неизвестно, как долго он спал, видимо, немало, но разбудил его резкий толчок, когда карета ни с того ни с сего внезапно остановилась. Протерев глаза и выглянув в окошко, Траинен обнаружил, что они находятся где-то в захолустном пригороде.
— Вот ведь смешно окажется, если меня сейчас кто-нибудь вздумает грабить… — невесело усмехнулся он и проверил на поясе пистолет.
Но посмотрев вперед, он не обнаружил там ничего опасного, по крайней мере, на первый взгляд. Просто на дороге, не сумев разъехаться, столкнулись две телеги. Одна, судя по всему, принадлежала гончару, а вторая — фермеру. Товар обоих мужиков рассыпался по дороге, и оба сейчас пытались друг друга перекричать, доказывая, что причинило больший моральный и материальный ущерб — побитые горшки или раздавленные томаты. И ладно, если бы они скандалили только вдвоем, так нет же — у места происшествия собралось уже несколько зевак, принимавших сторону то одного, то другого потерпевшего, а особо проворные пытались втихаря стащить что-нибудь с одной из телег. Например, фермер, только закончив обширную тираду о том, из какого материла и каким местом на самом деле слеплены эти произведения гончарного искусства, отвлекся на то, чтобы отогнать от своих овощей какую-то уродливую нищенку. Та, в свою очередь, довольно активно для своего возраста отбивалась клюкой и бодро кричала:
— Ай, караул, старую больную женщину обижают! Вот ведь жмотина, пожалел для бабушки маленькую картошинку!..
Сгорбленная старушка, все же проиграв эту короткую овощную битву, поковыляла прочь. А «прочь» в ее случае означало прямо к карете сэра доктора. Ларри аж вздрогнул, когда к нему после короткого стука прямо в окошко потянулась грязная сморщенная рука.
— Добрый господин, подай грошик старенькой бедненькой бабушке на пропитание, — прошепелявила она, широко улыбнувшись беззубым ртом.
Поразмыслив каких-то пару секунд, врач почти машинально достал кошелек, извлек оттуда целое состояние — блестящую золотую монету — и протянул ее побирушке.
— П-пожалуйста, — только и смог произнести он в этот знаменательный момент и сам удивился тому, как неуверенно это прозвучало. Впрочем, рыжий быстро нашел себе оправдание — он ведь уже приготовился встретиться с разбойниками, а появление старушки просто выбило его из колеи… Хотя стоило заметить, что эта карга вызывала в нем смешанные чувства. Во всем ее виде было что-то действительно жутковатое — то ли в глазах, по-старчески водянистых, но при этом зорко следивших за каждым движением, то ли в этой огромной бородавке на лице, которая тоже таращилась на собеседника, как какой-то третий глаз… Вот и Ричи с перепугу спрятался под сидение. Но докторская растерянность мгновенно прошла — он и пострашнее в своей жизни видал, намного страшнее…
— Вот так-так… — восхищенно прошамкала старуха и прикусила монету двумя целыми зубами — на верхней и нижней челюстях. — Ну надо же, какой богатый, а какой щедрый молодой человек! Вот спасибо так спасибо, уважил бабушку… Да за такое, внучек, я должна тебя как следует отблагодарить!
— Не стоит… — попытался вежливо увильнуть от благодарностей Ларри. А то вдруг еще сумасшедшая старуха возжелает вспомнить бурную молодость и расплатиться с ним натурой…
— Нет-нет, не скромничай! Я просто обязана тоже что-то тебе подарить! Хочешь волшебную куриную лапку?.. — она протянула доктору мерзкого вида отрубленную куриную ногу, которая обнаруживала подозрительное сходство с ее собственной рукой. Рыжий отчаянно замотал головой, вжимаясь в спинку сидения. — Тогда, может быть, картошечки?.. — в другой руке она сжимала маленький сморщенный клубень.