Откровение и сокровение
Шрифт:
Конечно, дело не в «искусстве»: никогда Солженицын и не брал «этот дар» так узко. Дело – в Том, чьи и Руки у него – с прописной буквы. Дело – в контакте, в жесте: из Рук в руки. И то, что хотел бы их разглядеть, да вот не успел.
Интересно: а в принципе ЭТО можно ли «разглядеть»? А разглядишь – ЧТО увидишь? «Руки»? А если «руки», – не пропадет ли самый смысл того, что нас создало, не профанируется ли, не подменится ли нашим низким?
Читатель понимает, надеюсь, что я цитирую А. Солженицына не ради гностического спора. Меня интересует внутренний духовный статус одного из крупнейших русских писателей XX века. Разумеется, на семистах страницах первого (и главного)
«Путь» проследить, конечно, можно, и на этом пути все повороты мысли объяснить; и «систему» вывести, в которой все окажется непротиворечиво; и «целое» можно прозреть, закрыв глаза на высказывания, противоречащие одно другому, ибо противоречат одно другому и обстоятельства, в которых человек высказывается.
Поскольку все это теперь «можно», то пусть другие эту непротиворечивость и созерцают. Мне интереснее другое: «кривизна жизненного пространства». Кривизна траекторий, по которым мы летаем с нашими прямыми мыслями. Если хотите, кривизна как черта реальности, которая нам досталась, разумеется, от Творца же. Это верно, что «феерический набор раздерганных высказываний» выдает человеку больше, чем «система», хотя критик, уличивший меня в таком подходе, усмотрел тут только «ловкость рук словесного жонглера».
Правильно: жонглер – мой любимый образ: «Жонглер Господа»; я не откажу себе в удовольствии вернуться к этому образу позже, а пока, чтобы не отвлекаться, займусь все-таки «высказываниями». Рассыпая солженицынский трубный глас на ноты (то есть сводя его на уровень моего слуха и понимания), я попытаюсь обозначить общий регистр. Конечно, когда пророк трубит о бытийной катастрофе сущего, неудобно спрашивать о том, что за ближайшим поворотом, но поскольку все мы оббиваем себе бока именно на ближайших поворотах, то поневоле всматриваешься в «руки», передающие тебе очередной приговор, по свершении же срока ощупываешься: исполнилось ли?
Соединенным Штатам предсказано в 1973 году близкое «великое расстройство».
Не сбылось.
«Великие европейские державы перестанут существовать как серьезная физическая сила».
Существуют, и ни в зуб ногой.
«Жадная цивилизация „вечного прогресса“ захлебнулась и находится при конце».
Что-то не похоже. Опять хитрый Запад вывернулся? И мы его очередной раз «догоняем»?
«Оробелый цивилизованный мир перед натиском внезапно воротившегося оскаленного варварства не нашел ничего другого противопоставить ему, как уступки и улыбки».
Так-таки и не нашел? А с чего это оскаленное варварство так внезапно надорвалось, и теперь цивилизованный мир гадает: от его ли улыбок это произошло, или от того, что крылось за улыбками?
«Мировая война уже пришла и уже почти прошла, вот кончается в этом году, – и уже проиграна свободным миром катастрофически».
«В этом году» – это в 1975-м. Приговорен Запад к проигрышу в «холодной войне», а не внял
Ну, а проигравшие?
«Совмещение марксизма с патриотизмом? – бессмыслица. Эти точки зрения можно „слить“ только в общих заклинаниях, на любом же конкретном историческом вопросе эти точки зрения всегда противоположны».
Что-то не подтверждается. «Бессмыслица», стало быть, реальнее «смысла». То есть, конечно, логически все это «слить» и теперь невозможно. Но спрашивать с нашей жизни логику – все равно, что разглядывать Руки Творца. Или копировать Его жесты.
Великий писатель наделен – плюс к чувству глобальной ситуации – поразительной пластичностью зрения (а может, именно этим и наделен изначально), поэтому он одержим желанием – в каждом случае – разглядеть все предметно.
Подступает к «вождям» с попреком:
«А как мы вырастили Мао Цзедуна вместо миролюбивого Чан Кайши и помогли ему в атомной гонке?»
А Дэна-миротворца – не «мы» вырастили?
Не подумайте, что я зациклен на фактах (Мао очень хотел участвовать в атомной гонке и очень надеялся, что «мы» его в этом отношении поддержим, да вот бомбы «мы» ему так и не дали: Сталину, которого Солженицын считает «бездарным», хватило геополитической зоркости, и «идеология» ему не позастила!), но я не об этом. Я о соотношении уровней в публицистике Солженицына. Он все время впарывается в материи, над которыми вроде бы высоко летит. Сигналит «вождям»: вы прохлопали то-то и то-то. Как будто от вождей 70-х годов, бессильных стариков, сильно зависят те процессы, о которых он ведет речь. Да они оцепенели, замерли в ожидании удара и боятся что-нибудь стронуть – как бы корабль на ходу не развалился. А он им: не так сидите, да и корабль не тот. Демографические фронты стоят по Амуру: сто китайцев на одного русского! А он им: не того «вождя» кормили! Много они могли выбирать, кого им кормить.
Главный магический пункт, почти «пунктик» – не та Идеология!
«Марксистская Идеология – зловонный корень сегодняшней советской жизни, и, только очистясь от него, мы сможем начать возвращаться к человечеству».
Очистились. Полегчало?
«Отдайте им (китайцам. – Л. А.) эту идеологию!»
Отдали. Им хорошо, нам опять плохо.
И даже так:
«Вспоминаю как анекдот: осенью 1941 уже пылала смертная война, я – в который раз и все безуспешно – пытался вникнуть в мудрость „Капитала“».
Не нахожу в этом ничего анекдотического. Посреди смертной войны человек продолжает конспектировать Маркса – это акт упорства, верности долгу, интеллектуального мужества – независимо от того, мудр или не мудр автор «Капитала».
И точно так же, независимо от его мудрости, – если уж «Капитал» оказался тем топором, из которого сварили суп, так этот суп и есть реальность. Раз вокруг какого-то стержня скрепилось, значит, это УЖЕ реально. Потому и «пытался вникнуть» – чувствовал.
Могло скрепиться вокруг другого стержня?
Могло. В 1917 году было две идеологии, за которыми реально было повести массу: большевистская и черносотенная. Победила первая – и прикрыла собой все: всенародную казарму, тотальную воинскую повинность, удушение отклоняющихся, – то есть всю ту реальность, которую Россия получила вместе с Мировой войной из Рук, которых «не успела разглядеть». А победи в ту пору «Союз русского народа»? Казарма устроилась бы под хоругвями, и уклоняющихся душили бы под другие, немарксистские акафисты (с нами Крестная Сила!).