Откровенные записки
Шрифт:
Из аэропорта я ехала по шоссе, которое ничем особо не отличалось от тех, что были у меня на родине, а потом по тоннелю, освещённому тёплыми оранжевыми огнями.
– Откуда ты? – спросил меня водитель.
– Из России, – ответила я и была втайне рада, что он не понял это по моему внешнему виду. Обычно за границей меня жутко раздражал тот факт, что местные, и не только они, с лёгкостью узнают во мне россиянку. Нет, я совершенно не стыдилась этого. Я гордилась своим происхождением, но мне было неприятно, словно меня вот так без труда «раскусили». Хотя, из этого правила были и исключения: несколько раз меня принимали за француженку (а вот и ещё один повод приехать во Францию). Я в тайне безумно гордилась этим, ведь всем известно, что француженки славятся своей утончённостью и элегантностью.
– Страна Путина, – сказал он и рассмеялся.
Я
Водитель продолжал улыбаться, и мне казалось, что у него в голове созрела новая шутка, которую он сам оценил по достоинству, но решил не делиться со мной то ли из-за политических соображений, то ли боялся, что я не пойму её из-за языкового барьера.
На родине я всегда старалась избегать разговоров с таксистами. Нет, не подумайте, что я сноб и имею что-то против людей этой профессии. Напротив, я иногда даже подумывала подрабатывать таким образом, поскольку любила кататься по городу, но мысль о том, что каждый раз со мной в машине будет находиться незнакомый человек, быстро отрезвляла меня. Так почему же я не разговаривала с водителями такси? Я просто не видела в этом смысла. Ну вот, скажите мне, что изменится, если двое абсолютно некомпетентных людей (я и водитель) будем обсуждать политику? Правильно, ничего. Так стоит ли тратить на это время? А по моим наблюдениям политическая тема с большим отрывом лидировала в рейтинге обсуждений у людей этой профессии. С опытом бывалой пассажирки я стала садиться на заднее сидение (хотя, вообще я больше любила ездить спереди из-за лучшего обзора), но даже это не помогало. Я притворялась спящей, мёртвой, но и это в большинстве случаев не срабатывало. Водитель бросал какую-нибудь затравливающую фразу, на тысячу раз отрепетированную на других пассажирах, пытаясь меня заинтриговать, но я молчала, что давалось мне с огромным трудом, ведь меня воспитывали в лучших традициях любезного человека. Я сжимала губы, понимая, что дав слабину и ответив светской и ничего не значащей репликой, я дам ему зелёный свет и дальнейшей беседы будет не миновать.
Сейчас же я была в замешательстве. Вообще я была готова пообщаться с водителем, потому что это был первый человек, которого я встретила в Париже, и таким образом мне хотелось начать знакомиться с городом. Но я никак не ожидала, что здесь политическая тема у таксистов пользуется такой же популярностью. Я исподтишка посмотрела на него, он перестал улыбаться, взял мандарин, который лежал на соседнем от него сидении и любезно протянул мне:
– Угощайся! – и я с удовольствием принялась за фрукт. Такого в такси мне ещё не предлагали! А Париж мне, определённо, нравится!
Тем временем за окном начал появляться город.
Глава 2. Париж
Я забронировала номер в отеле двенадцатого округа Парижа – Берси, в котором жила Николь, чтобы быть поближе к ней. Кроме того, она сообщила, что район «исключительно парижский», что означало, отсутствие толп туристов, киосков с магнитами, а цены там были существенно ниже, чем в центре. Такой расклад меня вполне устроил. На последующие несколько месяцев именно Берси стал моим настоящим домом: здесь находился отель, куда я сейчас направлялась, а также жилище, в котором я стану жить позже, и кулинарная школа, где я планировала учиться. Здесь было всё, что нужно: куча атмосферных парижских кафе с жёлтыми лампочками и обогревателями на улицах, которые пытались согреть клиентов этой поздней и жутко холодной весной; булочные на каждом шагу, которые здесь мелодично именовались «буланжери»; и, конечно, цветочные лавочки, стоявшие на улицах с такой же периодичностью, как и буланжери, но издавали совсем другие, хоть и не менее приятные, ароматы. В ведёрках были аккуратно расставлены розы всех оттенков и зарождающиеся, идеально круглые, бутоны пионов. В каждом ведёрке стояла крошечная табличка, на которой мелом была написана цена цветка. Ничто не могло выглядеть более очаровательным. Я была тронута этим до глубины души. Я понимала, что начинаю влюбляться. Влюбиться в Париж было таким банальным, что мне хотелось отрицать это. Я никогда не любила быть как все. Самое страшное для меня было, если кто-то, пытаясь меня характеризовать, сказал бы: «Она обычная, такая же, как большинство!».
Исходя из нежелания «быть как все» я не носила юбки-плиссе, в которые сейчас были одеты чуть ли не все девушки мира, несмотря на свою симпатию к данной модели юбок. В школе я никогда не влюблялась в «того парня из десятого «Б»», в которого были влюблены все остальные девчонки, потому что так было модно. Я всем назло влюбилась в самого неподходящего кандидата, который меньше всего подходил на эту роль: у него пахло изо рта, была одна-единственная рубашка, которую он, скорее всего, никогда не стирал, а ещё он не мог связать даже два слова. Но я была одна в него влюблена и безумно гордилась собой за это. Мне льстил тот факт, что я не поддалась стадному инстинкту и «тот парень из десятого «Б»» был для меня просто парнем, хотя от него безумно вкусно пахло, он был душой компании и конечно имел кучу свежевыстиранной и отглаженной одежды. Париж был для меня как тот самый парень – нравился всем, и это было банально, но я влюбилась, хотя пока не была готова себе в этом признаться. Безусловно, Париж был интереснее и многогранней, потому что его интересовали не только все девчонки из параллельных классов и футбол, но и много других жизненных аспектов.
Жизнь – вот каким словом я бы описала Париж. Жизнь во всех её проявлениях. Она чувствуется здесь, когда ты просто идёшь по улице, потому что перед тобой шагает девушка, оставляя за собой аромат, который больше не встретишь нигде, ведь она купила его не в обычном косметическом супермаркете, а в уютном, но с первого взгляда неприметном, уголке, который находится на пересечении каких-нибудь крошечных парижских улиц прямо в центре, и о нём знают только вот такие любительницы хорошего парфюма. Этот запах сливается воедино с его обладательницей, так, словно создавался специально для неё. Ну конечно, ведь с её безупречным вкусом она не могла подобрать себе иного. Но её безупречность заключается не том, что сумка идеально сочетается с одеждой и туфлями, нет. Её безупречность в том, что она знает чего хочет: какой аромат туалетной воды, какой сорт вина и какого мужчину рядом. Хотя, по поводу мужчины она как раз не уверена. Потому что слишком молода для такого серьёзного решения.
Затем ты идёшь по бульвару мимо очередного кафе (здесь их миллион, но ни одно из них не похоже на другое, и своё любимое ты точно узнаешь из тысячи), и видишь, что, несмотря на жуткий холод, люди всё равно сидят на веранде, они по-прежнему пьют кофе из своих крошечных чашечек и не берут его с собой, чтобы выпить по пути к метро. Здесь это не популярно. Жизнь слишком коротка, чтобы пить кофе на ходу. Гораздо приятнее это сделать за утренней газетой. Да, я часто видела в Париже людей с газетами и книгами. Они могут держать потрёпанный томик в руках, который читают в метро и за чашкой кофе. Они умеют наслаждаться. Здесь важен сам процесс, и это касается не только кофе и чтения.
Ты идёшь дальше. Снова встречаешь девушку. На этот раз на велосипеде. Она изящно управляет им в туфлях на небольших каблуках и одной рукой держит телефон возле уха. Она смеётся и назначает свидание на сегодняшний вечер. Разумеется, перед свиданием она воспользуется «тем самым ароматом», а после передумает и не придёт на него вовсе. На следующей террасе сидят бабушки, у которых губах красная помада и задорный смех. Красный пигмент слегка вышел за границы губ то ли намеренно, то ли случайно, но это не выглядит вульгарно, это выглядит немного небрежно. Да и никто, кроме меня, не обращает здесь внимания на такую ерунду. Бабули обсуждают свежие сплетни и смакуют свой завтрак, состоящий исключительно из простых углеводов, потому что они не были захвачены модной диетической волной. Их седые волосы небрежно (в такт размазанной помаде) убраны назад, а старомодные сумочки кокетливо лежат на свободном плетёном стульчике. Они флиртуют с молодым коренастым и чем-то недовольным официантом, который постоянно отвлекается на то, что дёргает себя за заусенцы, и им даже в голову не приходит, что этот флирт может вызвать чьё-то недоумение. Что здесь такого?
Автомобиль ехал по широкой зеленой улице, в центре которой проходили трамвайные рельсы. Позже я узнала, что это проспект Домениль. По бокам начали появляться дома с уютными маленькими магазинчиками, овощными лавками, аптеками и булочными на первых этажах (которые в Париже называются нулевыми). Нам навстречу попался трамвайчик, и я сразу же почувствовала себя дома. Ощущения страха перед встречей с Парижем прошёл – город оказался милым, без какого-либо пафоса, и, казалось, что он уже уютно обнимал меня. И да, он был очень красивым. Очень.