Откройте, РУБОП! Операции, разработки, захваты
Шрифт:
— А тут эти бананы как у нас пара картофелин, — вдумчиво поддакивал Геннадий.
Вернувшись в отель с целью освежиться под душем и проведать Грыжу, узрели в холле будто бы поджидавшего их менеджера.
Кинувшись к постояльцам, менеджер взволнованно затараторил по-английски нечто, как понял Геннадий, относящееся к персоне оставленного без присмотра Грыжи.
Уяснив, что английский язык гости не понимают, служащий перешел на ломаный польский, не без труда сумев объяснить, что пребывавший в беспамятстве Грыжа час назад очнулся, встал, но тут ему явно поплошело,
Выслушав новость, гангстеры тупо уставились на украшавшую холл гостиницы скульптурную композицию неясного смыслового содержания: отлитую из чугуна несообразность в форме расчлененных мужских гениталий на гладком мраморном постаменте.
— Да, пиковый денек сегодня… — вымолвил наконец Константин. Чувствую, анекдотец выходит… Типа: «Камикадзе вернулся с задания…» И чего в город нас понесло? Сегодня все бы и решилось… А так — кругом попадалово!
— Прохлопал ушами, хлопай в ладоши, — угрюмо констатировал Геннадий.
Навестив госпиталь и на пальцах объяснившись с дежурным врачом, прояснили ситуацию окончательно: Грыжа был на грани погибели, но усилиями медиков встречи с праотцами избежал, в течение трех дней организм его будет очищен от яда, и доктор надеется, что пациент еще успеет насладиться прелестями восхитительной Мадейры — то бишь острова и ни в коем случае не напитка. Указуя попеременно на свои грудь и живот и отчаянно кривясь, медик дал понять, что дальнейшей борьбы с алкоголем внутренние органы Грыжи не перенесут.
Вечер провели в унынии, проклиная живучего пьяницу и строя вероломные планы его умерщвления. Затем улеглись спать.
Ворочаясь в нежных, пахнувших тонкой парфюмерией простынях, Геннадий раздумывал, не отправить ли ему вместе с Грыжей на тот свет и проворного Костю, одновременно понимая, что и тот способен мыслить в аналогичном направлении.
Заснул под утро — в злобе, боязни и раздражении. Снились осклизлые дохлые акулы и зубастые, ползающие под ногами, как змеи, эшпады.
Из госпиталя Грыжа вернулся осунувшимся и посеревшим. Модная рубаха навыпуск как балахон болталась на его поникших плечах.
— Ну как здоровье? — участливо вопросил Геннадий возвращенного к жизни товарища.
— Вроде… путем… — недоуменно озираясь на обстановку гостиничного номера, молвил тот. Обстановку, судя по всему, Грыжа не помнил даже в общих чертах.
— А нам плели, будто ты чуть сандалеты не откинул… Базарили, что на грани клинической смерти…
— Ну, — угрюмо кивнул Грыжа.
— И… как там? — заинтересованно прищурился Геннадий.
— В госпитале? — Грыжа поморщился. — Да полная жопа! Лежи как бревно, никуда не пускают, покурить — хрен!
— Да не, я не о том… Я в смысле, как оно… там? — Геннадий многозначительно ткнул пальцем в потолок.
— А-а… — Грыжа вздохнул. — Там-то хорошо… Там — наша Родина…
— Печень как? Нормально? — осторожно спросил Константин.
— Работает
— Ну вот, а мы как раз по сто грамм собрались… — сокрушенно молвил Геннадий. — За твое, так сказать, выздоровление…
— И чего? — удивился Грыжа. — Кто мешает?
— Ну ты-то ведь бутсы на гвоздь повесил… Неудобняк вроде…
— Ну, грамм пятьдесят за выздоровление и мне не грех… — после некоторого раздумья произнес Грыжа и перекрестился боязливо. — Хоть доктор и стращал, что водка — мой смертный враг…
— Ну, врагов ты никогда не боялся! — польстил Геннадий.
— Алкоголь в малых дозах безвреден в любом количестве, — самым серьезным тоном заявил Константин, подвигая товарищу наполненный стакан.
Напряженно на стакан глядя, Грыжа поделился сокровенным:
— Вот что нехорошо в употреблении водки с утра, так это — трудно будет провести день разнообразно…
— Не по-лысому день проведем, обещаю! — оптимистически заверил его Геннадий, нарезая ломтями ананас. — Тачку мы взяли в аренду, так что прокатимся по ландшафтам… Ананасиком-то закусывай… Тут еще фрукты какие-то непонятные — помесь картошки с клубникой, тропические. видать, у меня от них оскомина вчера вылезла. Но надо воспользоваться, недаром ведь сюда перлись…
— В музей вина, кстати, заедем, — глубокомысленно заявил Константин.
— А чего там?.. — удивленно спросил Грыжа.
— Ну, показывают, как продукт в бочки наливают, какие вообще сорта…
— Пробовать дают?
— Говорят — хоть залейся…
— Это дело!
— Еще бы…
Допив бутылку, отправились на экскурсию.
Геннадий, полагавший, что, как только капля алкоголя попадет в организм Грыжи, остановиться в пьянке тот уже не сможет, в коварном своем расчете не ошибся: в музее местных вин Грыжа, проявивший себя неутомимым дегустатором, купил ящик мадеры для повседневного потребления, а в качестве памятного сувенира приобрел бутылку коллекционного «Верделло» 1870 года, покрытую войлочным слоем пыли. Согласно традиции, бутылку вместе с пылью упаковали в резной деревянный сундучок.
Старания служащих музея, бережно и искусно завернувших старинный сосуд в нежный бумажный кокон, увы, оказались напрасны: после прогулки по музейным окрестностям, похожим то ли на оранжерею, то ли на цветочный магазин, где экзотические фуксии, орхидеи, амариллисы и гортензии произрастали в естественном состоянии, подобно российским елкам-палкам, Грыжа, распотрошив сундучок и выбросив его в канаву, уселся под цветущим кустом, произнеся буквально следующее:
— Хрена ли тяжести на себе таскать? Кому эти сувениры сдались? Люське их дарить? Обойдется! Вообще… жить надо, а не кроить повсеместно! Понял, Гена? Не, ты не понял, ты, сука, жмот… — С этими словами Грыжа раскупорил пыльную бутылку сувенирным музейным штопором и в один присест выдул ее из горлышка. Сплюнув, высказался: — Компот, бляха-муха! А стоит — как цистерна спирта! И за что бабки стригут? Вот тебе и Мадейра… Остров мародеров, мать их!..