Откройте, РУБОП! Операции, разработки, захваты
Шрифт:
Именно этот эффект возымел сувенир из Америки на Шкандыбаева, которому Миша предоставил бумажку на рассмотрение как лицу в высшей степени доверенному и чрезвычайно ответственному.
— Вот какое есть дело, — втолковывал Михаил потерявшему дар речи экс-инженеру. — Этот ден, так сказать, знак мы можем обменять на наличные баксы. За восемьдесят процентов его стоимости. Слышал, какие проблемы с вывозом валюты за бугор? А что делать человеку, если у него чемодан этих самых американских тугриков? Сиди на нем и горюй. А тут — одна бумажка… Усекаешь? Найдешь клиента — сто тысяч твои…
— Но… — позволил себе засомневаться Шкандыбаев, — а какие гарантии, что все подлинно, что никаких, извините, подводных камней?..
— Правильно мыслим, — покровительственно усмехнулся Миша. — Правильно и очень здраво, как, впрочем, всегда…
Шкандыбаев зарделся.
— Обмен, — веско продолжил Миша, — будет происходить не в подворотне, а в солидном банке, с попутной экспертизой ответственных лиц… И кстати, при твоем масштабном мышлении именно такими операциями тебе и следует заниматься. Но я уверен — все впереди…
— Спасибо… — сквозь щемящий в горле слезный ком выдавил Шкандыбаев.
— Тебе спасибо… Работай, дорогой мой товарищ…
Относительно банка Миша не врал, реализация аферы в стенах респектабельного финансового учреждения представлялась ему вполне вероятной: компаньон Анохин подружился с поверенным «Ассаф-банка», зарегистрированного в Центральной Океании, республике Науру, чей филиал, ведший незаконную банковскую деятельность на территории Российской федерации, располагался в помещении отечественного банка «Атлет». Через представительство «Ассаф-банка» регистрировались различного рода оффшорные компании и переводилась за рубеж за тот или иной процент долларовая наличность.
В данного рода деятельности Анохин участвовал в качестве активного посредника, арендовав в «Атлете» офис по соседству с оффшорными деятелями.
Вариант обмена сувенирной купюры на реальные деньги Миша и компания предусматривали под занавес рыбной аферы, завершение которой стремительно приближалось.
Изнемогавшим от нетерпения дилерам было выставлено категорическое условие: все заключенные договоры с учетом незапятнанной репутации «Ставриды корпорейшн» и колоссальными объемами ее закупок подписываются на условиях исключительно стопроцентной предоплаты.
Выбора у дилеров не было…
Впрочем, в дееспособности и добропорядочности «Ставриды», осаждаемой подпрыгивающими от возбуждения оптовиками, никто не сомневался. А основательное здание хладокомбината, с которого ранее без проволочек и в срок отпускалась высококачественная продукция, подогревало воображение торговцев ожидаемыми барышами.
И — хлынули на банковские счета «Ставриды» долгожданные деньги, часть из которых снимал в виде наличности увлеченный бизнесом полуголодный Шкандыбаев, честно принося рубли и доллары в офис к обожаемому шефу Мише, которого, надо отметить, он знал под именем Александра Гринько.
В достоверности этого имени ничуть не сомневался и остальной нанятый на работу в «Ставриду» несчастный контингент бывшей научно-технической и культурно-просветительской интеллигенции, вынужденно переквалифицировавшейся в кладовщиков, уборщиц, секретарей и сторожей.
Рухнувшая советская система, давшая этим людям образование и профессию, похоронила эти дары под своими обломками, и, как жильцы обвалившегося дома, сумевшие в спешке покинуть его незыблемые, казалось бы, стены, они разом оказались растерянными приспособленцами в жестком и неправедном пространстве того мира, где основной ценностью стала нажива, диктующая свои циничные и простенькие законы.
Адаптация к этим законам у всех была разной: кто-то презирал их, кто-то с ними смирялся, а Миша и его партнеры воспринимали новую социально-политическую погоду, как воспринимают после засухи блаженное ненастье земноводные: в мутной мороси и мошка под носом, и сам неприметен, и куда нырнуть имеется… Было бы с чем! А вынырнуть можно и в той же Океании, под пальмами, где предусмотрительный Миша уже завел банковский счетик и где мечталось приобрести со временем симпатичное личное строение со всеми, разумеется, удобствами, включая голубенький, наполненный солнцем бассейн.
Именно в эту благодать хотелось бы воплотить бесконечную рискованную суету с клиентами, разъездами, договорами, накладными, нервотрепкой, конспирацией, страхом, враньем и спекшимися в грязном льду серыми рыбьими тушками…
Впрочем, рыбы на складе уже давно не было. И кладовщик, он же бывший штатный районный скульптор, уволился, поступив на службу по специальности: изготовителем то ли могильных плит, то ли надгробий в соответствующее заведение.
Гримасы судьбы…
Бандитские будни
Финансовый кризис, начавшийся в августе девяносто восьмого года, на личном капитале Геннадия не отразился: прекрасно осведомленный о персональных качествах и богатом криминальном прошлом многих выдающихся банкиров, он предпочитал наличные расчеты и деньги хранил в тайниках, игнорируя сомнительную завлекательность банковских процентов. Мировоззрение финансовых воротил он полностью соотносил со своим собственным, уверенно сознавая: случись в стране очередной кавардак, связанный с изменением политического курса, — банкиров и доверенные им вклады можно будет найти лишь силами военной и политической разведок, за морями и долами… Хотя с банковским счетом все-таки рискнул, открыл таковой, доверился… Будь что будет! Правда, назывался банк «Чейс Манхэттен», а не какой-нибудь «Российский кредит». И полагал Гена, что если этот финансовый монстр составляющая большой мировой политики — рухнет, то исключительно в случае либо глобального вселенского катаклизма, либо столь же глобальной ядерной войны. И уж тогда коли суждено денежкам гикнуться, туда им и дорога: на том свете иная валюта, и чего там не существует наверняка, так это всякого рода долларов и пунктов их обмена.
Однако сбережения как таковые — категория аморфная, способная удовлетворить разве ленивого рантье, ведущего замкнутое существование, а Геннадию же, человеку общественно активному и возглавляющему определенного рода коллектив, требовались доходы прогрессивные и каждодневные, а с доходами этими в условиях нагрянувшей всеобщей нищеты становилось все туже и туже.
Долларовая лавина, пронесшаяся по стране в начале девяностых, унеслась на Запад, уместившись в сейфах тех банков, что, в отличие от разбойничьих российских, являлись не временными аккумуляторами предназначенной к хищению валюты, а распределительными базами стабильной, бережно пестуемой экономики. И контролировали экономику не жулики, а лица, претендующие на тотальную мировую власть. И не существовало в этих изощренных, холодных умах формулы «украл — убежал», потому что украдено ими было уже практически все, а потому бегать им было не от чего и не от кого.