Откройте, РУБОП! Операции, разработки, захваты
Шрифт:
— Отвязывай веревку! — донесся из голубого далекого кружочка над головой приглушенный приказ, и, кое-как выдернув ободранные кисти рук из жестких пут, Шкандыбаев приказ исполнил.
Канат дернулся, разметенный его кончик скользнул в вышину, скрылся, а затем в сторону обитателя колодца слетела, ухнув, драная дворницкая доха.
— Грейся, крот! — донеслось напутствие, и вслед за тем тяжко опустилась на надлежащее место чугунная крышка и в тесном пространстве воцарилась зловещая темнота.
На какое-то время, показавшееся Шкандыбаеву
Из оцепенения его вырвал странный, прошедший по телу мурашками шорох то ли причудившийся, то ли действительно явный…
«Крысы! — обожгла сознание ужасная догадка. — Сожрут!»
Ухватив за ворот доху, Шкандыбаев совершил ею вращательное движение, отпугивая таким образом вероятных плотоядных, а после изнеможденно опустился на ледяной бетонный пол.
И тут все существо его обуяла неукротимая тяга к свободе и к жизни, которая существовала там, в недостижимой вышине, за чугунным покровом…
И он решился.
Откинул в сторону доху, снял носки и ботинки. Притулился к стене колодца, поерзал, находя соответствие собственным формам в изгибе стены, затем уперся голыми стопами в щербатую кирпичную кладку и какими-то немыслимыми рывками начал перемещать тело по вертикали.
Несколько раз он срывался, падая на плохо амортизирующую доху, однако в искусстве колодцелазания он обретал известные навыки, ибо, судя по болезненности и ослепленности последнего падения, произошло оно с высоты значительной.
В итоге бесконечных попыток подземный альпинист уперся макушкой в заградительный чугунный барьер и замер. Любое неосторожное движение на сей раз сулило падение с трагическими увечьями.
Шкандыбаев собирал все силы организма для грандиозного подвига: поднятия шеей и, соответственно, затылком массы литого чугуна, общим весом превышающего половину центнера. При этом опорными точками в достижении рекорда являлись предательски дрожащие стопы ног, ободранные ладони, а также сакраментальная точка за номером пять — довольно обширная, однако куда менее чувствительная, нежели оголенные конечности, и обладающая, увы, значительной инерцией скольжения.
Кровавые круги плавали перед глазами Шкандыбаева, но — поддавался проклятый чугун, ерзал в пазах, поднимался на доли миллиметра, а по прошествии очередной вечности настал тот миг, когда беглец просунул пальцы в щель между крышкой и стальной окаемкой ямы.
Вот уже наружу вылезли руки, крышка сползла в сторону, морозный воздух наполнил бодрящей прохладцей легкие Шкандыбаева… совершив последнее немыслимое усилие, он выпростался наружу и упал на спину, глядя в черное беззвездное небо.
Было пять часов утра по московскому времени.
А в шесть часов утра в приемную РУБОПа под матерный крик возмущенного левака, нагло оставленного без мзды, постучался диковатого вида человек в мятом лиловом костюме, с такого же цвета лиловыми ступнями босых ног, с синяком под глазом и запекшейся коростой кровавых
Дежурные милиционеры, пытавшиеся выяснить цель визита странного человека, вразумительных объяснений от него не добились. Качая травмированным облысевшим черепом, человек твердил как заклинание фамилию Пакуро и покинуть РУБОП, дабы поехать домой и привести себя в порядок, категорически и с ужасом отказывался, взирая на милицейскую форму с таким же трепетом и надеждой, как на облачение ангелов-спасителей.
Милиционерам пришлось выдать раннему визитеру кирзовые казенные башмаки сорок седьмого размера, платяную щетку и препроводить его в туалет для омовения множественно покорябанной головы, извлечения из затылочной части цементных вкраплений, дезинфекции собачьего укуса (при преодолении забора автостоянки беглеца тяпнула сторожевая собака) и вообще для отправления естественных потребностей, позывов к которым Шкандыбаев отчего-то совершенно не испытывал.
Милицейские будни
Звонок Рудина из отделения милиции, куда доставили троих участников потасовки, заставил Пакуро поспешить к задержанным, кляня инициативного нетерпеливого рыботорговца, уверявшего, что все замечательно, лже-Гринько согласен выплатить долг, а потому приезжайте быстрее, дабы незамедлительно отправиться к хранилищу денежных средств аферистов.
Во всем абсурде такого подхода к развитию дальнейших событий существовал в словах Рудина и некоторый элемент здравого смысла, заключенный в «приезжайте быстрее». Отделение милиции — учреждение загадочное, с решениями парадоксальными, и потому гнал майор служебную машину с мигалкой по встречной полосе, огибая заторы, далекий от уверенности застать за решеткой пойманного жулика. И слышалось ему объяснение дежурного чина: граждане помирились и без каких-либо взаимных претензий спокойно разошлись…
Тогда — начинай зондировать вакуум по новому заходу! Ах, непоседа Рудин! Ведь предупреждали, ведь просили…
К огромному облегчению Пакуро, всю пламенную троицу он застал на месте, но о перипетиях предшествующих задержанию событий вначале расспросил заплаканных от злобного газа милиционеров, не обращая при этом внимания на настойчивые предложения радостного Рудина немедленно отправляться за обещанными деньгами.
Затем, узрев лже-Гринько среди толпившейся в «обезьяннике» разномастной публики, Пакуро оторопел.
Мошенник, чей лик отличала бледность и сосредоточенность, говорил по мобильному телефону.
— Телефон! — взвился Пакуро. — Отобрать!
И хотя телефон отобрали незамедлительно, майор, проклинавший разгильдяйство районных блюстителей порядка, обреченно понял: сообщники предупреждены, элемента внезапности в расследовании уже не будет, а следы с этой минуты начнут тщательно заметаться.
— Все на мази, он отдаст!.. — возбужденно бубнил за спиной рыботорговец. — Едем, чего там…