Открытие Индии (сборник) [СИ]
Шрифт:
Идея перекусить пришлась космонавтам по вкусу. Ещё больше по вкусу пришлись кедровые орешки. Звери так увлеклись первым космическим ужином, что совершенно не заметили момента, когда в ракете наступила невесомость.
Зато этот момент отлично заметила Ульяна. Её тельце стало вдруг таким лёгким, таким воздушным, что казалось: отцепись от опоры и тут же полетишь. Она набралась решимости, взвизгнула для поднятия духа, сильно толкнулась хвостом – и повисла в воздухе. Как бабочка. Нет, лучше бабочки – ведь с улиткой остался её прелестный
О, это было волшебное ощущение. Она могла кувыркаться, могла парить, а могла стремительно летать в любом направлении. Для этого нужно было всего лишь так или иначе крутить хвостиком или качать домиком. Ульяна освоилась удивительно быстро, и уже спустя несколько минут чувствовала себя в невесомости как рыбка в ручье. Она носилась сверху вниз, от борта к борту, от иллюминатора к иллюминатору, закладывала спирали вокруг горячей самоварной трубы… Словом, Ульяна резвилась вовсю, как и полагается юной улитке, всю жизнь мечтавшей летать – и наконец полетевшей. Она так увлеклась, что совершенно забыла об осторожности.
И в какой-то момент с разгона врезалась в лоб Харитону.
– Мама! – пискнул тот и с ужасом уставился на отскочившую ото лба улитку.
Напуганная не меньше хомяка Ульяна на всякий случай спряталась в домик и приготовилась задвинуть слюдяную дверцу.
– Ой, кто это? – воскликнули хором белочки и прильнули к надёжному будущему капитану пиратов.
– Кто бы ты ни был, вызываю тебя на дуэль! – громовым голосом вскричал Билли Бонс. Шпага из ивового прутика была с ним всегда и везде. – Я проткну тебя как каплуна!
– Погодите-ка, – сказал рассудительный Сильвестр и поймал Ульяну в горсть. Она к тому времени успела задвинуть дверцу целиком. Дело в том, что ей было очень стыдно за свою выходку и очень-очень страшно. Ей совсем не хотелось оказаться проткнутым каплуном. Тем более, она представления не имела, кто это такой.
– Если бы мы были на Земле, я бы решил, что это маленькая улитка, – сообщил барсук, рассмотревший пленницу со всех сторон.
– Пита-улита, выстави рожки! – тут же зацокали белочки-близняшки.
Как известно, ни одна улитка не может удержаться, когда слышит это волшебное заклинание. Ульяна совсем было собралась высунуться из домика, но слюдяную дверцу как на беду заело. Ульяна поддевала её так и этак, дверь не отпиралась. Глазки на концах улиточьих рожек часто-часто заморгали, готовые разразиться потоками слёз.
– Пита-улита, выстави рожки! Пита-улита, выстави рожки! – ещё дважды позвали Леночка и Ланочка. Рожки не показались.
– Это не улитка, – сделали вывод белочки.
– Разумеется, – сказал Сильвестр, терпеливо дожидавшийся окончания первого космического исследования. – Мы сейчас в бездне мирового пространства, и улиткам здесь взяться совершенно неоткуда. Кроме того, улитки никогда не летают, а это существо парит на зависть любым крылатым насекомым.
– Тогда кто же это? – спросили белочки в голос.
– Полагаю, инопланетная бескрылая
– Как я и догадывался с самого начала, – сказал хомяк Харитон и в последний раз шевельнул защечными мешочками, успокаиваясь.
– Да, я бабочка! – пискнула Ульяна, сумевшая к тому времени открыть непослушную дверцу. Но её в очередной раз никто не услышал.
– Как же мы с ней поступим? – спросил Билли Бонс. – Может, всё-таки проткнуть её на всякий случай шпагой? Вдруг она – страшный хищник…
– Я безвредна! – закричала изо всех сил Ульяна.
– Она безвредна, – сообщил барсук. – Пусть летит с нами. Думаю, ей просто нужно попасть на Луну, а без крылышек и без ракеты лететь долго. К тому же снаружи холодно.
– Чертовски холодно. Уж это-то я знаю лучше всех, – буркнул медвежонок, чья попа в полной мере испытала стужу космического пространства. – Ладно уж, пусть остаётся.
– Пусть, пусть! – закричали белочки, а Харитон молча кивнул.
– Будь как дома, чудесное создание! – сказал Сильвестр и подбросил Ульяну в воздух.
…Звери сидели кружочком возле самовара, смотрели, как в дырочках светятся угли. Слушали, как гудит в трубе огонь. И грызли кедровые орешки. Над головами у них парила счастливая инопланетная бескрылая бабочка Ульяна. Её глазки на кончиках рожек от небывалого счастья смотрели в разные стороны, а ротик, который у улиток находится на животе, рядом с единственной ступнёй, улыбался.
Луна приближалась. Через иллюминаторы на ней уже можно было разглядеть зайца, который толок что-то в ступке.
Наверное, корицу для булочек.
Ведь гостей, прибывших издалека, следует угощать самыми вкусными кушаньями.
А что может быть вкусней свежих, только что из печки булочек с корицей?
Ручная работа
Забавно. Снежно-белый Стейнвей здесь, на каменистом взморье Хиоса, где гораздо органичней видится какая-нибудь кифара в руках какого-нибудь слепого бородача, – безусловный анахронизм. Как и драгоценный альт от Гварнери. Как кое-что ещё. Особенно рядом с его бесформенной тушей.
Забавно.
Вы его не знаете. Он не представился. Его представлю я. Но погодите. Он играет, и я не хочу мешать. Смотрите. Слушайте.
Он бережно опускает длиннопалые конечности на клавиши. Две пары: тонки, сильны, чутки. Игре в четыре руки он отдаёт абсолютное предпочтение. Сегодня он с самого утра импровизировал на тему «Щелкунчика». Получалось совсем недурно. Альт преданно вторил фортепьяно. Чайки, прибой – ничто не было лишним.
Шесть.
Пауза. Перевести дыхание. Музыка не умолкла – её подхватило эхо. Если угодно, подхватила Эхо. Действительно недурно, признаёт Поликарп, розовея. Мысль «недурно» приходит в голову не впервые – впервые он почти не смущается её. Он бывает очаровательно скромен.