Открытие медлительности
Шрифт:
Джон сидел на корточках и размышлял. Что бы ему ни говорили другие, на все предложения, теории, вопросы — он только кивал и продолжал размышлять.
Даже когда Рид пробурчал, обращаясь к Беку: «Пожалуй, ты был прав, вот уж действительно тормоз», — даже тогда Джон не стал выяснять, что он имеет в виду, отложив до поры все вопросы. Ему нужно было время, только время и ничего больше.
Чуть позже Рид спросил:
— Мы что, так и будем тут сидеть и ждать у моря погоды, сэр?
Но Джон все еще не был готов отвлекаться. Даже если
— Мистер Бек, возьмите мушкет и начните стрелять с интервалом в три минуты, всего тридцать раз. Затем будете стрелять с интервалом в десять минут, в течение трех часов, далее один раз в час, на протяжении двух дней. Повторите.
— А мы за это время тут не вымрем, сэр?
— Вполне возможно. Но до тех пор мы будем стрелять. Прошу повторить!
Бек, запинаясь, повторил приказание. Когда уже никто не ждал от него объяснений, Джон сказал:
— Наша льдина крутится. Другого объяснения нет. Вот почему мы ходим по кругу, хотя компас показывает, что мы движемся все время в одном направлении. При хорошем ветре мы бы это сразу заметили.
По прошествии четырех часов они услышали сквозь туман слабый выстрел, затем еще и еще, теперь выстрелы раздавались в ответ на их собственные. Час спустя до них донеслись голоса, а потом показались и люди, они двигались, держась за веревки, а позади них, футах в ста, не более, виднелась корма «Трента».
— Вам чертовски повезло, сэр! — выдохнул Бек с явным облегчением. В этом бесцеремонном заявлении, впрочем, не чувствовалось непочтительности, скорее наоборот. Рид скривился, — Если бы мы тебя послушались, куковали бы теперь где-нибудь у черта на куличках или давно уж превратились в сосульки.
Рид промолчал. Потом он неожиданно отскочил в сторону и припечатал башмаком снежинку. Джон изумился. Как можно топтать снежинки? Или там было что-то еще другое?
При хорошем свете с мачты можно было обозреть на следующий день весь лабиринт, по которому они плутали. С той точки, где они были, они бы никогда не добрались до судна, даже если бы пошли в «правильном» направлении. Они бы оказались совсем в другой стороне, где никому бы не пришло в голову их искать. Это была крайне опасная, смертельная ловушка, и Джон Франклин не попался в нее.
«Теперь мне станет легче, — подумал он, — и с Беком проблем больше не будет. Рано или поздно заводилы привыкают к тому, чтобы слушать меня». Едва он так подумал, как тут же понял: Бек напоминал ему Тома Баркера, с которым он учился в одной школе двадцать лет тому назад.
Они не добрались еще даже до 82°, а Бьюкен уже снова завел свою песню о том, чтобы повернуть обратно:
— Нам следовало бы найти надежную гавань и встать на ремонт.
«Нам следовало бы», — отметил Джон про себя непривычную форму. Она звучала почти как вызов, и он просто не мог оставить такое без ответа:
— Пока мы будем ремонтироваться, полярное лето кончится. Да и не так уж велики у нас поломки. Надо все-таки предпринять еще одну, последнюю попытку.
— Что за нужда разводить такое ухарство!
— Сэр, мы еще ничего не открыли и ничего не доказали.
, - Знаете что я вам на это скажу! — вскипел Бьюкен. — Все эти доказательства — ваше личное дело! Я давно уже за вами наблюдаю. Вы хотите доказать, что вы не трус. В этом, видать, все и дело, в трусости.
Джон счел, что подобного рода замечания не заслуживают того, чтобы их обдумывать.
— Одна-единственная попытка, сэр. У нас осталось не так много времени, открытое море наверняка где-нибудь совсем уже близко.
— Тьфу ты, дьявол! А если буря?
— Мы наверняка успеем уже добраться до защищенного фарватера. Только теперь нужно будет взять немного западнее.
Бьюкен заколебался. Лето подходило к концу, и это было неопровержимым фактом.
— Я подумаю.
Вот уже пять дней они шли вдоль стены пакового льда на северо-запад, впереди «Трент», следом за ним, на расстоянии четверти мили, «Доротея». Джон смотрел в трубу:
— Они идут слишком близко к стене. Если ветер стихнет, их вытянет зыбью на берег.
Бичи кивнул:
— Скучно им, видите ли, стало! Тюленей захотелось посмотреть! Поглядели б лучше, что с наветренной стороны творится. Ничего хорошего!
Джон велел подсобрать паруса, чуть-чуть. Так, на всякий случай.
— А знаете, что самое замечательное?! — воскликнул Джильберт. — Через шесть недель мы будем уже на Сэндвичевых островах! Начальство уже ждет отчетов!
— А нас ждут девушки! — добавил Керби.
У этого на уме одни только девушки, никаким ветром не выветришь.
Ветер налетел так неожиданно, будто он все это время скрывался от них в засаде. Облака тянулись нестройной чередой, а над ними безмятежно серебрилось спокойное небо. На этом фоне обрушившийся шквал показался совершенным бесчинством.
Суматоха. Перемена курса: «Круто по ветру! Уходить от линии льдов!» Что будет? Успеть бы помолиться. И тут со всех сторон закричали: «Человек за бортом!» Гилфиллана, врача, сдуло в море. Как быть? Два правила вступили в противоречие, каждое из которых считалось непререкаемым: никогда не приближаться к берегу во время шторма и удерживать в поле зрения утопающего в случае поступления сигнала «человек за бортом». Джон решил, что в данной ситуации он должен действовать не раздумывая, наугад, к такого рода случаям он был готов. Значит, будем удерживать в поле зрения утопающего. Шлюпку на воду, лечь в дрейф! Страшная потеря во времени и скорости. Кто-то машет руками, указывает на берег: «Доротея», прижатая к ледяной стене, беспомощно бьется, тычась в обступившие ее гигантские глыбы. Ее уже ничто не спасет, они сотрут ее в порошок. Еще несколько часов, и останутся от нее только щепки, аминь. Против бури ей не выстоять.