Открытия, войны, странствия адмирал-генералиссимуса и его начальника штаба на воде, на земле и под землей

Титаренко Евгений Максимович

Первые десять или двадцать минут зрители сидели рядом, безучастные. А потом кучерявая Кравченко и Димка-от-горшка-два-вершка стали подтаскивать голыши Владьке с Мишкой, а Колька тетки Татьянин — Петьке с Никитой; одна только желтоволосая Светка до конца просидела на камне между противниками, ойкая при каждом попадании с одной и с другой стороны.

Петька не глядел на зрителей. Он до отказа растянул рогатку и по команде «начали» нанес первый серьезный удар противнику. Будто срезанная, отлетела в сторону мачта ближайшей к нему бригантины. Но черный

флаг остался, и бригантина считалась по-прежнему боеспособной. Выстрел Никиты оказался более удачным. Его голыш отхватил нос у «Эсмеральды», и вскоре она заболталась вверх дном. Эти первые минуты боя были вообще результативными. Солнце, недавно еще спокойно глядевшее из омута, расплескалось под многочисленными взбулькиваниями голышей и засверкало, заискрилось на всплескдх.

Рогатки у всех были примерно одинаковые, но тренирован в стрельбе Владька был явно хуже белоглинцев, так что скоро на волнах при восьми кораблях адмирал-генералиссимуса осталось только четыре представителя флотилии просто адмирала: «Корсар», «Патагония», «Сан-Луи» и «Тиберда».

Флотилии к этому времени перемешались.

— Спокойнее… — негромко предупредил Петька. Но Никита и не собирался волноваться. Под ударом очередного Никитиного голыша «Тиберда» коснулась волны мачтой, и пиратский флаг ее больше не появлялся на поверхности.

Петька прицелился и ударил в корму «Патагонии». Шхуна была выброшена из общего скопления кораблей к противоположному берегу и, прижатая к ровному валуну, представляла собой отличную цель. Друзья опустили рогатки почти одновременно…

Треснув, «Патагония» раскололась сразу на три части.

— Ура-а! — крикнул Колька тетки Татьянин. Петька не обратил на это внимания. Его уже начинал тревожить «Корсар», несколько минут безрезультатно обстреливаемый Никитой. «Корсар» почти касался мачтой воды — и опять возвращался в нормальное положение, при особо удачном попадании он даже взлетал над поверхностью, но итогом обстрела была, может быть, единственная чуть заметная трещинка возле открытого люка.

Петька и сам уже несколько раз попадал в него — результат оставался тем же.

На растерянных первое время физиономиях Мишки и Владьки появилась зловещая уверенность в себе.

Теперь даже Кольке тетки Татьянину стало ясно, что исход баталии решает «Корсар», а не все «тиберды» и «патагонии», вместе взятые.

— Бей в трюм… — подсказал Никита.

Петька кивнул: понял. Но сколько же голышей надо запустить через люк в трюм «Корсара», чтобы тот не выдержал и затонул?

Среди обломков погибших флотилий гордо реяли всего лишь пять синих флагов. Но едва Петька успел отметить это, как их осталось четыре.

— Погибают, а не сдаются! — удивленно воскликнул Мишка.

— Кому что нравится, — ответил ему Владька, и его голыш отколол примерно с палец от коряного борта одной из шхун.

Поднялся ветер. В омуте образовалось круговое течение вдоль берегов, и по этому кругу, примерно в полуметре от противника, — ни быстрей, ни медленней — двигался гордый

«Корсар». Четыре шхуны адмирал-генералиссимуса как бы не решались приблизиться к нему и лишь, сохраняя дистанцию, плыли следом.

Петька искал выход.

Разделаться с «Корсаром» у противоположного берега нечего было и думать. Течение прижимало его к валунам лишь на мгновение: легкий «Корсар» отталкивался от камней, и между ним и берегом всегда оставалась спасительная полоска воды. У ближнего берега в результате беспорядочного обстрела удалось оставить в трюме «Корсара» еще два голыша. Но и только. А Мишка и Владька тем временем раскололи на куски еще одну шхуну.

Петька одним взглядом поманил к себе Кольку тетки Татьянина.

— Дуй к дядьке косому Андрею! — зловеще шепнул он. — Тащи подшипник! Скажи: наших бьют!..

Колька судорожно кивнул, потом с видом опытного разведчика сделал кривую восьмерку близ кустов, будто в поисках места по своей надобности, и скрылся в кустах.

«Корсар», медленно завершив седьмой или десятый круг, опять приближался к противоположному берегу.

— Не бить! — приказал Петька.

Никита слышал его разговор с Колькой и понял: надо не задерживать «Корсара» у противоположного берега, надо, чтобы к возвращению Кольки тетки Татьянина «Корсар» успел бы тоже возвратиться. Это будет, возможно, последний шанс на победу… Очень слабый шанс.

Никита спустил рогатку, и камень его взбурлил воду где-то в полуметре за кормой «Корсара».

Петькин голыш проделал то же самое прямо по носу пирата.

Команда адмирала начала забавляться боем. «Это хорошо…» «Возьми чуть левее…» «Попробуй в мачту…»

Адмирал-генералиссимус со стиснутыми зубами продолжал буравить воду.

«Корсар» наконец приблизился настолько, что можно было целиться в его трюм. Но теперь только два синих флага возвышались прямо над водой, третий уже постыдно кланялся ей.

Светка глядела уже не на омут, а на противников. На воде все было кончено, а на берегу, возможно, и нет.

Вынырнул из кустов до белизны раскаленный от бега Колька и, задыхаясь, с лицом, перекошенным гримасой таинственности, шепнул:

— Дядька косой Андрей сказал: хва!..

Петька зажал в кулаке два горячих от Колькиной руки шарика.

Как выяснилось позже, дядька косой Андрей сказал:

— Если погибает хороший солдат, ему одного патрона — за глаза, а погибает плохой, так и десять его не спасут.

Петька вложил шарик точно посредине кожицы и оттягивал ее медленно, все время целясь, — целясь в самую середину «Корсара» — туда, где мишенью зиял открытый люк…

Качнув «Корсара», шарик врезался в воду у самого его борта.

Петька, уже не раздумывая, перезарядил рогатку.

— Дай мне, — сказал Никита.

И Петька дрогнул на секунду. Может, он и отдал бы Никите этот шарик, — Никита в таких делах более спокоен. Но уж если быть виноватым, так быть виноватым до конца…

Петька вскинул рогатку, яростно оттянул ее и спустил, будто не целясь.