Открытия, войны, странствия адмирал-генералиссимуса и его начальника штаба на воде, на земле и под землей
Шрифт:
— Вот те крест! — побожился Никита, легко накладывая на собственный живот святое знамение.
— Нету Прони, — отрубил Славка, начиная угадывать подвох.
— Давно нету? — спросил Никита. Славка шевельнул плечами.
— День?.. Два?.. Три?..
Славка кивнул.
— А как насчет штанов в Рагозинке? — хотел выяснить Петька, но Славка неожиданно хлестнул удилищем по воде, так что брызги окатили друзей на противоположном берегу, и, прежде чем Петька успел запустить в него еловой шишкой, прыгнул в кусты.
Дипломатические
— Надо сходить в землянку… — решил Петька.
И обоим на мгновение стало неуютно. Мысли их работали в одинаковом направлении.
— Ладно, идем… — сказал Петька и первым двинулся к Туре.
Шагах в ста от Петькиной лодки они чуть не наткнулись на Мишку с рыжим Владькой. Мишка стоял у одного конца неглубокой старицы, Владька — у другого. Владька запускал небольшой парусник.
— Есть мысля… — сказал Петька. — Потом.
— Потом так потом. — Никита не стал выяснять, какая «мысля» явилась в Петькину голову.
Валежник кто-то трогал — это стало ясно с первого взгляда.
— Мишка? — почему-то шепотом спросил Петька. Никита пожал плечами.
Петька торопливо зажег прихваченный по дороге фонарь и, прежде чем спуститься, посветил в темноту заброшенной землянки.
Спустившись вниз, замерли. Но дверца во вторую комнату была открыта точно так же, как оставляли ее они, так же покоились разбросанные бревна.
Неся фонарь в вытянутой руке, Петька, а за ним Никита вступили во владения скелетов.
— Гляди! — воскликнул Петька, останавливаясь в двух шагах от столика между скелетами. — Чертеж исчез.
— Это я стёр… — спокойно сказал Никита.
Если бы у Петьки имелись ордена, он, не задумываясь, наградил бы своего начальника штаба за предусмотрительность.
Ржавые остатки пистолета в углу, бутылочные осколки, зола у открытой печки, — в комнате скелетов сохранился прежний беспорядок.
Быстренько убедившись в этом, друзья хотели уже выбираться наружу, как вдруг Никита присел, обеими руками заслоняя от Петьки кусок пространства за собой.
— Стоп! — сказал Никита.
У самого лаза, на выброшенной ими глине, виднелся отпечаток тяжелого каблука. Не говоря о том, что ни Петька, ни Никита вплоть до сентября не знали, что такое обувь, след был слишком большим, чтобы подумать на Владьку или еще на кого-нибудь… В тугой глине хорошо отпечаталась железная, чуть скошенная вправо подкова и три выпуклости от трех симметричных отверстий в каблуке.
— Бежим! — сказал Петька.
Выскочили наружу и глотнули воздуху, как вырвавшиеся из плена. Почти не пригибаясь, рванули к лодке…
Тайга, молчаливая, густая, подступила вплотную к Марковым горам. И приятелям казалось, что из этой гущи, незримые, глядят на них сумасшедшие глаза дряхлого Прони.
Петька задумывает красивую месть
Весь день друзья не находили себе места. Только ближе к вечеру оба немножко успокоились. До сообщения из Свердловска любая попытка приблизиться к тайне была бы тщетной.
— Думаешь, сеновал — это я так им оставлю? — неожиданно спросил Петька.
Нет, Никита не думал ни о чем подобном. Петька притащил из сарайки тетрадку, карандаш и приказал:
— Пиши: вызываем хануриков на морской бой.
После недолгого препирательства «хануриков» Никита выбросил, написал так:
«Флотилия „Слайа“ вызывает вашу трусливую команду на морской бой. Условия любые. Приготовьтесь хоронить свои парусники».
Разыскали Кольку тетки Татьянина и отправили его к Егоровым.
Колька вернулся через двадцать минут.
«Вызов принят. Отряд „Корсар“ будет в количество десяти бригантин. Без мачты и флага корабль не принимается. Максимальная величина — четверть: от носа корабля до кормы».
И надпись: «Адмирал».
Через несколько минут Колька опять бежал по направлению к дому Егоровых.
«„Слава“ выйдет под голубым флагом. Оружие — рогатки. Встреча в полдень, у водопада. Адмирал-генералиссимус», — расписался за Петьку Никита. Подумал и — добавил: «И его начальник штаба».
Наконец все условия были отрегулированы.
Вооруженные ножами Никита и Петька двинулись в лес, за сосновой корой для флотилии.
На флаги Никита стащил голубую завязку от бабкиного передника.
Стерлинская битва
Бой решено было начать неподалеку от водопада, в том самом омуте, где, по рассказу бабки Алены, жил когда-то сом с камнями и откуда Стерля не могла унести корабли по течению.
Флотилия адмирал-генералиссимуса состояла из пяти двухмачтовых бригантин, одной трехмачтовой шхуны и четырех одномачтовых. Все они были одинаковой — ровно в четверть — длины, под одинаково синим флагом, из одинаково толстой древесной коры.
Флотилия просто адмирала состояла из девяти двухмачтовых бригантин и одного фабричного парусника, парус на котором предусмотрительный Владька спустил (чтобы площадь попадания стала меньше). На черных флагах адмирала белели аккуратные черепа и скрещенные кости. При взгляде на них Никита и Петька невольно припомнили землянку. На бортах каждой из бригантин красовались чернильные надписи: «Патагония», «Эсмеральда», «Сан-Луи», «Тиберда» и т. д. Флагманский парусник именовался «Корсаром».
Зачинатели сражения почувствовали некоторую досаду оттого, что не они, а противник догадался дать названия кораблям, но раскаиваться было некогда.
Флотилии были установлены в метре от берега, друг против друга, бортами к зрителям и соперникам.
Отмерили пять шагов по скалистому берегу, вытащили рогатки.
Бой предстоял жестокий. Тем более, что зрителей явилось много. Пришла Светка, пришел Колька тетки Татьянин, пришла кучерявая Кравченко и даже недавний именинник, Владькин брат, — Димка.