Открытка
Шрифт:
– Нет, это нелегальная кличка. Мое настоящее имя – Каролина, Калли. Я уже много месяцев не пила, но когда приехала в Лондон, сошла с поезда и пошла в город, тут и сорвалась. Просто наваждение какое-то! А главное – ничего не помню!
– Хорошо! Сразу предупреждаю! У меня здесь горячительного нет. Денег не хватает. Все уходит на животных. Так что придется обходиться без крепких напитков, подруга. Станешь согревать себя работой. Ты уже и так успела загореть дочерна. Судя по рукам, трудилась главным образом на свежем воздухе?
– Собирала фрукты, работала поденщицей в баре. Я не боюсь тяжелой работы.
– Вот это очень здорово! Потому что многие наши постояльцы попадают сюда в таком ужасном состоянии, что требуется немалая сноровка и выносливость, чтобы справиться с ними. Умеешь обращаться с лошадьми?
– Когда-то умела.
– Раз умела,
– Вот Долли точно бы у вас понравилось.
– Долли? А кто это?
– Моя собака.
– Прости, но пока никаких собак. Некоторые наши обитатели панически боятся собак. Видно, имели неприятный опыт общения с ними в прошлом. А где сейчас твоя Долли?
– Там, где я ее оставила. У друзей-хиппи в их лагере. Ей там хорошо. Я не стану ее выдергивать из привычной среды. – Калли нерешительно огляделась по сторонам. – Видно, мне многому предстоит научиться. Я ведь не медсестра.
«Зачем я ввязываюсь в эту авантюру?» – подумала она про себя.
– Все наши постояльцы нуждаются только в одном: забота и ласка. Что и понятно! После того, что им пришлось пережить… Ну и конечно, рутинный уход за животными. А вот их любовь и доверие тебе еще предстоит завоевать.
– Воображаю, какой дурой я выставила себя в министерстве! – сокрушенно вздохнула Калли. – Что я там хоть несла?
– О, ты изложила свою точку зрения в очень красноречивых выражениях. Во всяком случае, все, кто сбежался на твои крики, прекрасно поняли, что для многих людей война все еще продолжает длиться. Ты стояла посреди лестницы и вопила во весь голос: «Подонки! Кто из вас скажет мне, кто провалил моего связного? Кто у вас здесь принимал фальшивые донесения и выдавал их за действительные? Неужели никто не заподозрил, что в министерстве сидит крот?» Тебя, конечно, тут же уволокли от греха подальше, но ты уже успела четко обозначить все, что думаешь и о самом министерстве, и о его сотрудниках. Словом, моральный перевес был явно на твоей стороне! Хотя тебя едва не арестовали! «Почему, – орала ты, – когда я вернулась на родину, никто не сказал мне ни слова правды? Никто даже не поинтересовался, через что мне пришлось пройти. Да и не только мне одной! Молча приняли мой отчет, и прости-прощай! Ни одна канцелярская крыса не удосужилась спросить у меня, каково это жить, когда теряешь собственного ребенка, возлюбленного, когда у тебя нет ни прошлого, ни будущего. Выбросили нас вон гнить в безмолвии, мерзавцы! Обломки погибших кораблей, вынесенные волной на берег, вот кем мы, в сущности, стали. И все по вашей вине! А сейчас вообразили, что денежными компенсациями можно возместить все, что было и есть: невидимые шрамы на душе, бесконечные ночные кошмары, преследующие тебя уже десятилетиями…» Очень ты убедительно все говорила, очень! Многие чиновники из числа твоих слушателей даже устыдились, если только этим людям вообще знакомо чувство стыда.
– Господи! Вот так скандал!
– Никакого скандала! Все по делу и к месту! Во всяком случае, все моментально поняли, что тебе нужна помощь. А тут я как раз рядом оказалась. Не волнуйся, нашим постояльцам ничего не известно о твоем прошлом. И твой послужной список им не нужен. Они сами научат тебя всему, что посчитают нужным.
Вечером того же дня они все трое сидели на лавочке, потягивая колу. «Чудны дела твои, Господи, – размышляла Калли, поглядывая на новых подруг. – Две лесбиянки и я, затерянные в сельской глубинке, вокруг никого, только лошади, спасенные от неминуемой гибели. Что толкового может получиться из всего предприятия? Бог его знает! Но пока на душе у нее было покойно: впервые за долгие месяцы Калли обрела уверенность, поняв, что заброшенная ферма и есть то безопасное пристанище, та тихая гавань, в которой можно будет бросить якорь навсегда. Судьба дает ей второй шанс начать все сначала. Но для этого ей предстоит в буквальном смысле слова перевернуть свою жизнь вверх дном и основательно перетрясти ее. Будет нелегко! Это она уже успела понять. И рядом не будет верной Долли, которая помогала ей держаться все последние месяцы. Но зато есть собственная внутренняя решимость найти, наконец, какую-то цель в жизни. Должна же когда-то ее жизнь обрести смысл. Что ж, если рядом с тобой добрая самаритянка, которая знает, через что тебе пришлось пройти в годы войны и после, то, быть может, и получится что-то путное.
Состояние маленькой ослицы, которую они назвали Джампи, было ужасным. Свалявшаяся шерсть, давно не стриженные копыта задрались вверх, кости выпирают из туловища. Хозяева бросили животное на привязи в сарае, по колено в навозе. Спасаясь от голода, ослица изгрызла все доски в стойле. Мадж позвонили из ветлечебницы приехать и лично убедиться в бедственном положении животного. Собственно, ослицу попросту бросили умирать. Мадж и Алфи было настроились на худшее, но Калли тем не менее решила побороться за жизнь несчастной твари. Она подготовила чистое стойло, сделала подстилку из свежей соломы, принесла плошку с водой, а рядом, в соседнем стойле, поставила молоденького жеребенка для компании. Вдруг такое соседство вернет ослицу к жизни? Когда Калли попыталась погладить Джампи по спине, та моментально съежилась под ее рукой, видно ожидая, что ее начнут бить. Животное смотрело на нее со страхом и без тени доверия в глазах. Алфи предупредила Калли и даже лично показала ей, как следует подходить к таким израненным животным, обязательно сбоку. И разговаривать с ними надо тихо, спокойным голосом и не таращиться во все глаза.
– Разговаривай с ней так, словно беседуешь с ребенком, – поучала ее Алфи. – Мягко, ласково, нежно.
Спустя несколько недель ослицу удалось привести в относительно божеский вид. Ей подстригли копыта, вычесали шерсть, на хорошей еде она окрепла и поправилась, но была по-прежнему пуглива, брыкалась, не шла к рукам и постоянно норовила убежать прочь. Калли решила не отступать и удвоила свои усилия, пытаясь завоевать доверие израненного животного.
На первых порах отличную помощь оказал старый пони по кличке Пол. Он первый попытался приблизиться к ослице на пастбище, но та тут же взбрыкнула и отогнала его прочь. Однако постепенно Джампи привыкла к присутствию Пола и даже сама стала подходить к пони все ближе и ближе. А в одно прекрасное утро Калли обрадованно увидела, как Джампи быстро перебирает ножками, стараясь не отстать от своего нового друга. В следующий раз Джампи уже сама выбежала к ней навстречу у ворот загона. А потом наступил судьбоносный день, когда ослица позволила Калли погладить себя по спине и в ответ лизнула ее в нос со всей нежностью оттаявшего сердца. Калли даже расплакалась от избытка чувств. Да, на приручение Джампи у нее ушло несколько месяцев, но – ей же богу! – игра стоила свеч.
Джампи во многом была похожа на нее саму, улыбалась мысленно Калли. Такая же недоверчивая, замкнутая, подозрительная. Однако вместе они одержали первую моральную победу и друг над другом, и над собой. Наверное, именно тогда Калли и почувствовала, что она, наконец, обрела искомый смысл жизни. Она больше не спившаяся, опустившаяся бродяжка, а нормальный человек, которого даже уважают и любят собственные питомцы.
Содержание лошадей, уход за ними, корма – все это требовало немалых расходов. Калли готова была пожертвовать на эти цели свою пенсию и те компенсации, которые ей полагаются. Однако этих скромных средств все равно было мало. Нужны богатые и щедрые спонсоры, иначе животным очень скоро просто нечего будет есть.
И как раз подоспел очередной день открытых дверей, который женщины использовали в том числе и для сбора благотворительных пожертвований. Там-то Калли и познакомилась с Томом Ренардом, местным ветеринарным врачом. Пару месяцев тому назад он вышел на пенсию, но согласился продолжать осматривать их лошадей за минимальное вознаграждение. Том сравнительно недавно перебрался в их места. Это случилось вскоре после смерти жены, и, судя по всему, одиночество тяготило мужчину, и ему просто хотелось хоть чем-то заполнить свое время.
– Вы здесь делаете просто грандиозное дело! – восхитился он, когда их знакомили, крепко пожимая ей руку.
Калли невольно обратила внимание на кожу его рук: рябая и вся побита желто-белыми пятнами.
Том перехватил взгляд и улыбнулся ее наблюдательности.
– Небольшой презент с Дальнего Востока. Я ведь сидел в японском концлагере в Шанхае.
Дальнейших объяснений не понадобилось. Японские концлагеря в годы войны славились своей необыкновенной жестокостью. Но вот, подумала Калли, человек прошел через такие ужасы и не сломался. Значит, и у нее еще есть шанс! Ей вдруг стало легко и свободно в обществе этого человека, и она повела знакомить его со своим хозяйством.