Открытое море
Шрифт:
– Значит, по-твоему, неважно, откуда мы родом?
– Неважно.
– Не понимаю, - сказала Юдит.
– Я бы на твоем месте чувствовала себя так, словно топчу все, что родители заложили мне в детстве.
– Ты же знаешь, наша семья не религиозна. Мои родители были бы рады, что у меня есть любимый человек, который любит меня.
– А те, кто погибли?
– Я скорблю о них так же, как и ты. Но я живу своей, а не их жизнью.
– Мы слишком разные, - сказала Юдит.
– Иногда я совсем тебя
Она замолчала.
– Что?
– Все же ты мне очень нравишься, Штеффи.
– И ты мне. Хотя ты самый упрямый человек из всех, кого я знаю.
Смех разрядил напряжение. Штеффи и Юдит заснули в своих мешках, тесно прижавшись друг к другу.
Утром снова светило солнце, но палатка намокла под ночным дождем. Девушки встряхнули ее и повесили на дерево сушиться, а сами пока собирали вещи. Слегка подсушив брезент, они скатали палатку и привязали к багажнику Штеффи.
– Как я хочу есть!
– сказала Юдит.
– Я бы даже съела две порции овсянки, хотя терпеть ее не могу.
– Остановимся и перекусим по пути в больницу. Наверняка нам встретится какое-нибудь кафе.
Они скатились с холма и въехали в город. После дождя воздух был свеж и прохладен. Людей на улицах в это раннее воскресное утро было мало.
Они отыскали кафе, где сервируют завтрак.
– У них есть овсянка, - сказала Штеффи.
– Заказать тебе двойную порцию?
– Спасибо, я лучше бутерброд.
Женщина за стойкой с любопытством слушала, как подруги разговаривают между собой по-немецки.
– Вы из Маргретегерде?
Штеффи узнала название. Там была школа, служившая временным госпиталем.
– Нет, мы едем туда.
– Я так и подумала, - сказала женщина.
– Их-то ведь не выпускают в город.
Девушки заказали по чашке кофе и по бутерброду и сели за столик у окна. Женщина исчезла за занавеской, отделявшей зал от кухни. Через некоторое время она вернулась, неся две чашки кофе и четыре огромных бутерброда.
– Простите, - сказала Штеффи.
– Мы заказали только по одному бутерброду.
– Мне показалось, вы голодны, ответила женщина.
– А если нет, отдайте два бутерброда кому-нибудь из этих несчастных в больнице. Я угощаю.
Она не взяла плату за заказ. Штеффи с Юдит съели два бутерброда, а еще два попросили завернуть. Пригодятся на обратном пути.
– Мы очень вам благодарны.
– Не за что. На здоровье.
– Вот видишь, - сказала Штеффи Юдит, садясь на велосипед.
– Есть шведы, которые умеют сочувствовать.
Юдит кивнула.
– Да, добрая женщина.
Женщина из кафе объяснила, как доехать до маргретегердской школы. Школа находилась в центре города неподалеку от парка с живописными клумбами и фонтаном в виде обнаженной женской фигуры.
Это было трехэтажное здание из коричневого кирпича. Длинный
ЗАКРЫТАЯ ЗОНА.
ВХОД ЗАПРЕЩЕН.
ШТРАФ - 100 КРОН
За колючей проволокой по школьному двору, усыпанному гравием, передвигалось несколько фигур в серой одежде. Еще какие-то люди стояли в тени двух высоких деревьев - другой растительности во дворе не было. Хотя на противоположной стороне улицы щеголяли красотой цветочные клумбы на фоне ухоженного паркового газона.
– Пойдем поближе, - предложила Штеффи - Спросим, как войти.
Они прошли вдоль забора и остановились напротив группы под деревьями. Это были пятеро мужчин. Все курили. Издалека они казались дряхлыми стариками, но, подойдя ближе, Штеффи увидела молодых парней, почти своих ровесников. Их лица были желтовато-бледными и худыми, движения медленными, словно мужчины экономили силы.
Один из парней увидел девушек и что-то крикнул. Штеффи не поняла, но Юдит приблизилась к забору из колючей проволоки и что-то сказала на идише. Парень ответил ей и улыбнулся. Во рту у него не было зубов.
– Что он говорит?
– Если мы раздобудем ему пачку американских сигарет, он обещает сделать для нас все что угодно.
– Спроси его, как нам войти. Или лучше спроси, не знает ли он что-нибудь о наших родных.
Юдит повернулась к парню и снова заговорила. Штеффи расслышала имена своего папы и родителей Юдит. Лицо парня стало серьезным. Он обратился к своим товарищам. Все заговорили разом, оживленно жестикулируя.
– Эти люди прибыли из Берген-Бельзена, - перевела Юдит.
– Туда свозили узников из разных лагерей. Женщин и мужчин всегда держали отдельно, они говорят, что ничего не знают о женщинах. Даже о своих матерях и сестрах. Имя твоего отца им не знакомо, моего тоже. Но они спросят у других. Может, кто-то их встречал. Они предлагают нам вернуться сюда через час, они постараются что-нибудь узнать.
– Что происходит?
Высокая женщина в халате медсестры внезапно появилась около группы мужчин.
– Разве вам неизвестно, что тут закрытая зона? Надеюсь, вы не угощали их сладостями? Они этого не вынесут, их желудки повреждены. Девушки, вам нельзя здесь оставаться. Идите домой.
– Мы ищем родных, - объяснила Штеффи.
Она чувствовала, что вот-вот заплачет. Медсестра была такой строгой.
– Пожалуйста, позвольте нам войти!
Медсестра покачала головой.
– Мне нельзя никого впускать. Тут карантин. Многие тяжело больны.
– Мы приехали на велосипедах из самого Гётеборга, - сказала Штеффи.