Открытый дневник
Шрифт:
С П. Ураловым больше они не общаются.
Язык – это океан и тайна. Подобный земному Мировому океану, о котором мы знаем меньше, чем о космосе. Во всяком случае, так утверждают те, кто занимается этими пространствами. Столько может выразить океан языка, такие нюансы смыслов воссоздать, столько сущностей и явлений вытащить из небытия и ввести в наше сознание! Живя при этом по своим собственным, внутренним законам, неподвластным человеческому насилию, – словно самостоятельное живое существо. Какое слово захочет – примет, освоит, распространит за считанное время по всему обществу, говорящему на нем, какому станет сопротивляться с непреодолимым упорством – сколько усилий ни прилагай к его распространению, не воспримет,
Вот одна из тайн языка: многозначность слова. Ну, можно, казалось бы, для орудия, при помощи которого заготавливают на зиму траву, и той витой «штучки», в которую заплетают волосы, подобрать разные по звучанию слова, нет, и это орудие, и эта «штучка» называются «коса», и мы употребляем слово в разных значениях, не спотыкаясь на другом значении, о нем и не вспоминаем. Или «баба» как женщина и «баба» как молот для забивания свай. А еще и «баба» как пирожное («ром-баба» – наиболее известное из них). Или «ток» в значении площадки, где молотят и сушат зерно, «ток» в значении места, где собираются птицы для брачных игрищ, «ток» как «течение» – в частности, электричества, – «ток» – тип женского головного убора (вышедший, впрочем, ныне из моды). И если в одних случаях можно проследить путь возникновения в языке таких пар, то в других – никак, а главное, что язык спокойно терпит наличие их внутри себя, ничуть тому не сопротивляется, а даже и привечает.
Или же вот склонность языка к метафоричности. Причем не только на уровне уподобления и сравнения, что позволяет увидеть сущностные, тайные стороны явления и предмета, а буквально на уровне прямых определений. Скажем, всегда приводящее меня в восторг «неизгладимое впечатление». Мы произносим это с ходу понятное нам словосочетание, не задумываясь о том, какую мощную образность, причем не прямую, а абстрактного характера оно несет. Между тем словосочетание благодаря своему определению просто феноменальное. Впечатление, которое не поддается выглаживанию, глажке – подумать только! Гладят белье – это понятно. Простыни, пододеяльники, рубашки, платья и т. п. Но впечатления? Да так, чтобы они этому действию не поддались, не стерлись из нашей памяти – не изгладились. Кто-то когда-то употребил, произнес – и язык подхватил, усвоил, распространил среди своих носителей.
Продолжая пример, можно вспомнить и другие устойчивые словосочетания, в основе которых все та же метафора, и именно благодаря метафоре явление или предмет коротко, без лишних объяснений раскрываются в своей сути: «беспримерный подвиг», «неискоренимые недостатки», «тлетворное влияние», «наглядный пример», «острые ощущения». Или же и не словосочетание, а просто образное слово: «вертихвостка», скажем.
«Красивый язык», «топорный язык», «скудный язык», говорим мы. В том, каким он будет в книгах, в думских выступлениях, на улице, – все зависит от нас: насколько хорошо мы будем чувствовать его стихию, законы, по которым она существует и выражает себя.
Феноменальная, непостижимая тайна – язык. Но жить без человека, в отрыве от нашей речи он не может.
И встречаясь с чудом, современный человек обречен на сомнения, хочет – и не в состоянии по-настоящему поверить в него. Чудо ведь – это проявление иного в реальном земном. Но так надежно оно маскируется под сцепление закономерностей, что воспринимать его чудом может лишь по-настоящему верующий человек.
Полагаю о себе, что я не очень хороший христианин, непоследовательный в своей вере, вынужденный постоянно осаживать себя в своих сомнениях. Но утреннее и вечернее молитвенное правило, в принципе, читаю каждодневно и нахожу в этом радость. Однако, когда я читал раньше последнюю из утренних молитв – «Упокой, Господи, души усопших раб твоих…», – я всякий раз испытывал горечь от того, что не мог назвать по именам нескольких своих предков: не знаю их имен. То ли в детстве они не звучали, то ли юные уши пропустили их мимо себя, а сейчас уже не у кого спросить. Наибольшую, пожалуй, горечь вызывало во мне всегда незнание имени прабабушки со стороны отца. И думал я, что имени ее мне никогда не узнать. Откуда, как?
И вот из тех мест, откуда отцовский род, из поселка Мстёры Владимирской области, неожиданно получаю письмо от своего троюродного брата, о котором никогда прежде и не слышал, и в письме он сообщает мне имя нашей общей прабабки. Анастасия ее, оказывается, звали. Так же, кстати, как зовут мою внучку.
Естественное совпадение, закономерная цепочка совершенно «земных» событий, которая и привела к обретению мной имени прабабушки? Ну да, не с неба свалилось это письмо троюродного брата. А просто мой сын и его дочь нашли друг друга по социальным сетям, выяснилось, что родственники, более того, и степень родства легко установили – четвероюродные брат и сестра, – а если они четвероюродные, то мы с Владимиром Курчаткиным – естественно, троюродные. А уж если установлена связь между детьми, то и родители, понятно, могут ее установить. Простая жизненная цепочка.
Но вот что тут примечательно. И в голову мне не приходило, что можно разрешить мучавшую меня загадку прямым вопросом моему троюродному брату. Почему? Да потому просто, что такой разрыв был в сознании между собственной жизнью и жизнью далеких предков, что сознание связать их воедино не могло. А печаль моя от того, что не знаю имени, была сильна.
Не произношу слова «чудо». Но ощущение его во мне живет. И наполняет такой радостью – невыразимо. Я, конечно, современный человек, и все современные страсти, предрассудки, вся современная умственная фанаберия свойственны мне в полной мере, но все же я еще и верующий человек – произношу это просто как признание, – и современное тщеславие «от многия знания» с легкостью гасится чувством веры, которое во мне не моей волей и которое больше моей воли – несоразмерно.
А на вопрос: «Что же, помогает тебе Бог в твоих делах?» – я отвечу честно: не знаю. Иногда кажется, что нет. Иногда – да. Всякий раз, однако, таким образом, что это кажется естественным результатом твоих усилий. Но ведь ты просил помощи? Просил. Ведь ты не верил с собственные силы, тебе их недоставало? Да, так. А почему же тогда получилось?
И, оглядываясь на жизнь, так наглядно видишь: столько случайностей, которые определили ее, – неужели они могли быть случайны?
P. S. Не могу не рассказать анекдота в тему:
Приезжает бизнесмен к деловому центру на важную встречу. Машин около центра – табуны, ни единого места припарковаться. Время поджимает. Бизнесмен в отчаянии возносит к Небу мольбу: «Господи, если устроишь так, чтобы нашлось местечко поставить машину, всю жизнь теперь буду ходить каждое воскресенье в церковь на службу, дам денег на ремонт… – Оглядывается и вдруг видит – как и не заметил? – совсем рядом – свободное парковочное место. Бросается обратно в машину, пока никто не занял места. – А, Боже, не нужно! Все уже устроилось».
Всегда ли у человека есть выбор?
Полагаю, что да. Всегда.
Правда очень часто человек решает, что выбора у него нет и он должен поступить вот таким образом. Хотя ему это и тяжело, против совести, против его желания.
Но «против» и означает, что выбор был. Однако поступить по совести, в соответствии с взглядами, согласно желаниям – значило что-то потерять, слишком рисковать, подвергнуть себя опасности.
Это в высшей степени важно знать для себя, что выбор есть всегда. Без исключения.