Открытый путь [сборник]
Шрифт:
— Да, и это еще если бы Церковь не вмешалась. Вот еще что, — вспомнил Оливер, — откуда эти разговоры о хождениях в Заклятых землях по двое?
— Слышал я про это. Спрашивал у матери — она говорит, суеверие. Каждый, у кого было дело в Заклятых землях, искал себе Открывателя в проводники. Вот и пошло поверье, будто к одиночкам удача не идет. Еще бы! Посторонний бы там просто заплутал — и то, если повезет. Веселые это были места, должно быть. Заклятые земли! И публика там обитала знатная…
— Первый раз слышу такое определение Заклятых земель. Люди их до сих пор боятся.
— Люди
— И ходить там приходилось как в Городе Ветров? — Оливеру припомнилась история, рассказанная Селией.
Сторверку, очевидно, она тоже была известна, и он не стал переспрашивать, только отрицательно покачал головой:
— Нет, не так. Маленькие то были смерчи, совсем безвредные, так, столбик пыли над землей крутится. И вот движется такое удовольствие в самый тихий безветренный день, кто чужой видит — глаза таращит, а то и в обморок хлопается, но Открыватели знали, что это нечто вроде гонца… Нет, конечно, магия в этих краях была — кто спорит? В самих краях. А те, кто там селился, учились использовать ее себе на пользу. Всяк на свой лад. Даже беглые, обычные воры-разбойники — а этих там тоже хватало — приходили в поселки Открывателей, чтобы освоить один-два приема дорожной магии, иначе бы они пропали.
— И Открыватели принимали их?
— Они принимали всех. Такое у них было правило. Они знали — у вора не хватит терпения остаться и выучить все, что нужно. А если хватит, он бросит грабежи и станет Открывателем.
— И все это исчезло…
— Что ж, все когда-нибудь исчезает.
— Зря ты сказал, что не философ.
— Это я на сытый желудок, выпивши, в тепле, да в хорошей компании. А вот когда мотаюсь, как ткацкий челнок, от северных портов империи к южным — тут уж никакой философией не пахнет.
— Только по имперским портам? А за море не ходишь? — спросила Селия.
— Нет. У меня здесь уже и посредники имеются, и кредит налажен. А новые рынки искать не люблю. Вот и сейчас, как погода установится, — до Южного мыса…
— А в Старый Реут будешь заходить? — неожиданно вырвалось у Оливера.
— Непременно. Я туда пеньку вожу, там гвоздику забираю… Вам что, нужно в Старый Реут? Я могу принять вас на борт.
И снова это смутное ощущение соблазна… небывалой тоски по дому… Селия смотрела на него из темноты, пристально, выжидательно.
— Нет, — быстро сказал Оливер. — Это я так, к слову… Давай-ка лучше выпьем.
Сторверк ушел под утро, взяв с них клятвенное обещание нынче же отобедать за его счет. Оливер проводил его до выхода из гостиницы. Когда он вернулся, Селия стояла у окна, глядя, чуть приоткрыв ставню, на небо, окрашенное в зеленовато-розовые тона.
— Он мне понравился, — сообщил Оливер, усаживаясь на кровать.
Селия повернулась к нему:
— Сторверк? Мне тоже. Но не настолько, чтобы рассказывать ему все. Для его же, кстати, блага.
— Странно — как будто нам взаправду судьба его послала. Чтобы мы могли узнать окончание той истории… И вдобавок мы за несколько часов узнали о Заклятых землях, Открывателях и самом Заклятии больше, чем от Хьюга за несколько недель.
— Ну, я-то перст судьбы вижу скорее в том, кем Сторверк оказался — морским капитаном.
— Но ты же слышала — его путь лежит только по внутренним портам.
— Однако он может дать нам дельный совет и свести с тем, кто ходит за море.
Эти слова как бы зачеркивали все сказанное ими раньше в переулке. Оливер собрался с духом, чтобы вернуться к этому.
— Ты прости меня за то, что я тебе днем наговорил. Я так испугался, что тебя потеряю…
Она шагнула от окна, села рядом.
— Оливер, я никогда не оставлю тебя по своей воле. Только если ты сам этого захочешь. Ты — другое дело. Ты в своих поступках волен. На тебе нет такого клейма, как на мне.
— Это несправедливо.
— А жизнь по сути своей несправедлива. Иначе бы мир не мог существовать…
Вот уже третьи сутки они жили по карнавальному распорядку — ночью не смыкали глаз, утром отсыпались, днем гуляли. И уже второй день подряд заносило их в порт — правда, сегодня не в самый порт, а в близлежащую к нему таверну «Три подковы», где они договорились встретиться со Сторверком. Он уже ждал их, благо ему идти было ближе, и на обед заказал лучшее, что в таверне имелось, — жареных перепелов. Похоже, за неделю им предстояло съесть больше разносолов и выпить больше вина, чем за предыдущие полгода. Хотя, конечно, на то и праздник.
Здесь меньше соблюдались карнавальные обычаи, чем в городе. Многие были здесь без масок — просто потому, что в масках затруднительно пить. А еще потому, что какой он ни есть карнавал, а моряки всегда живут по иным правилам, чем сухопутные крысы.
Сторверк пришел один, но его, видимо, многие здесь знали — окликали, здоровались, махали руками. Но к столу без приглашения не присаживались — значит, умел человек внушить к себе уважение. Правда, по причине раннего для праздника часа гуляли еще весьма чинно, без поножовщины и кровопролития, да и люди собрались солидные — не напиваться, а предварительно договориться о сделках или фрахте до начала навигации. Однако шум-гам все равно стоял изрядный — пели, хохотали и бранились, как положено.
Селия не уделяла окружающему ровно никакого внимания. Оливер подумал, что так и должно быть, — она ведь выросла в подобном месте, этот гам с детства служил ей колыбельной. Ее матерью могла быть одна из этих женщин в ярких платьях с оголенными плечами, что разносили кружки и тарелки, привычно уворачиваясь от объятий посетителей заведомо пустых, присаживаясь походя на колени к посетителям денежным. Она сама могла быть среди этих оборванных детей, чьи лохмотья ради праздника были украшены пестрыми лоскутьями и мишурой и оттого имели вид еще более убогий, которые бегали между столами, клянча объедки или мелочь.