Открытый путь [сборник]
Шрифт:
— О, черт! — Оливер остановился как вкопанный. — Я забыл книгу, что он дал мне в залог.
— Я не забыла. — Селия выпростала книгу из-под плаща. Ты оставил ее на табурете.
Он сделал глубокий вдох, пытаясь взять себя в руки.
— Что ты предлагаешь делать?
— Прежде всего — сохранять ясную голову. Конечно, я не настолько глупа, чтобы безрассудно лезть на глаза агенту инквизиции, и я не буду этого делать. Однако срываться с места, не разобравшись ни в чем, не стоит. Этот брат Джеффри — служитель Трибунала. Насколько я разбираюсь в их иерархии, это значит, что он исполняет поручения Высшего Суда Трибунала, подтвержденные примасом империи, но сам правом проводить
— Меня просто убивает твое спокойствие. Как тогда… когда мы говорили о царе Сауле.
— Это когда? А… ты ошибаешься. Тогда я готова была умереть. Сейчас же — не могу сказать, чтоб я слишком уж ценила свою драгоценную жизнь, но умирать так не собираюсь. Будь уверен, сжечь себя не позволю.
— Тогда почему ты не хочешь уехать?
— Кто сказал? Я только против того, чтобы бежать немедленно. Я за то, чтобы отсидеться несколько дней и удалиться степенно, не привлекая внимания.
— За несколько дней этот… Нейл… свой корабль не починит. Или пренебречь советом Сторверка и обратиться к другому капитану?
— Фораннан — не единственный порт в Карнионе, и на тех двух кораблях свет клином не сошелся. Уедем посуху — ты прав, хорошо, что мы пока не продали «полководцев», и отплывем из другого города. А Сторверку скажем, что, напротив, вняли его совету и решили за море не путешествовать.
Ее уверенность и самообладание начали оказывать благотворное действие на Оливера.
— Прости меня. Непозволительно было поддаваться праздничному веселью и забывать об опасности. Она ведь никуда не исчезла.
— А ты вовсе и не забывал о ней. Даже мне напоминал при случае.
Когда они вернулись в гостиницу, Оливер внес плату еще за неделю вперед, заметив при том, что, мол, предполагали провести в Фораннане только карнавал, но потом решили, что глупо было бы уехать, не почтив главной святыни города.
Гостинник завел очи горе.
— О! Святой Камень! Великий день для Фораннана! Знаете, — доверительно сообщил он, — кому посчастливится увидеть раку с камнем, тот целый год не будет знать никаких болезней.
— То-то давка будет на улицах, — промолвила Селия, когда Оливер, поднявшись в комнату, пересказал ей эти слова. — Еще и убьется кто-нибудь, за даровым здоровьем гоняясь…
Оливер уже настолько успокоился, что мог беседовать на отвлеченные темы.
— Камень Захарии… Никогда не слышал этого предания. Очень похоже на Святой Грааль, ты не находишь? Но ту историю все знают. То ли Святая Чаша вытеснила Святой Камень, то ли историю камня сотворили по подобию истории чаши.
— Ошибаешься, — тихо ответила Селия. Она сидела, положив на колено том, взятый у отца Маэля. — То есть в последнем случае. А в том, что потеснила, — ты угадал. Но это в том, что касается истории. А сам камень… ни у каких сарацин он не хранился, и учитель Бреннан тут вовсе ни при чем. Камень с незапамятных времен находился в Древней земле, почитался как даритель здоровья и благополучия… и назывался он тогда Камень Крови.
— А потом произошло то же, что с житием святого Хамдира.
— Вот именно. Христианство в Карнионе не резало язычество по живому, а словно бы приняло его в себя, и порой это рождало на свет довольно странные верования.
— Это память Алиены так подсказывает? — Ему очень не хотелось произносить это имя, но иначе объяснить слова Селии он не мог.
Она кивнула, не глядя ему в глаза.
— Старая Карниона была хрупкой как стекло… все эти хрустальные башни, великие силы, заточенные в кристаллы, стеклянные монеты в их легендах возникли не случайно… Но когда разбиваешь хрусталь, помни, что осколки могут проникнуть в кровь. — Она как будто что-то проглотила, прежде чем продолжить. — Алиена, как ты знаешь, происходила из старой семьи, где сохранилось довольно много традиций дохристианских времен. Вдобавок еще ее личные знания о странствиях в Заклятых землях… Боже мой, в каком искаженном виде это воспринимается теперь, и по каким крохам… — Ее губы искривились. — Сокровища Открывателей…
— Это и есть… осколки хрусталя… попавшие в твою кровь?
— Да… и избавиться от них можно будет лишь вместе с кровью. Конечно, и польза от этого есть. В прошлый раз я просила тебя не спрашивать о прорывах Темного Воинства, но сейчас в состоянии рассказать, что мне об этом известно. Хотя тогда, в заброшенном поселке Открывателей ты о многом догадался сам. Один из оседлых адептов запретных знаний, иногда кормившийся возле Открывателей, — Сторверк мельком упоминал о них, — нацарапал на стене в соседстве со знаком Освобожденной Скверны названия именно тех мест, где скверна прорывалась в наш мир. Правда, скверной это было для нас. Там, откуда они приходили… эти создания или явления… они были чем-то обыденным, естественным… только здесь от того никому не было легче — ни нам, ни им. В самые древние времена прибежищем Темному Воинству служила Белая Берлога… там всегда лежал снег, несмотря на то, что это были всего лишь предгорья, потому и «белая»… после там прошла дорога. Пустая Чаша — потухший кратер где-то к западу от Междугорья — место, где, по преданию, Темное Воинство покинуло пределы нашего мира. Это довольно смутная история, есть песня, которая приписывается святому Хамдиру, он был современником тех событий, — я тебе ее спою как-нибудь потом…
— А… Брошенная часовня?
О Сломанном мосте Оливер, по закономерным причинам, спрашивать не стал.
— Была такая в Заклятых землях. Говорили, что там открывается истина. Десятилетиями туда таскались паломники. Но Открыватели, хоть и сопровождали их туда, были о ней весьма худого мнения, а к их мнению стоило прислушаться. Что до меня, то я не верила, что истину можно постичь подобным способом, и никогда туда не ходила.
Оливер вздрогнул, услышав это «я». Чтобы уничтожить это наваждение, произнес:
— Сторверк ни о чем таком не упоминал.
Селия, наконец, взглянула на него:
— Еще бы! Если его мать была Открывательницей, то он тоже не числит за часовней никакой истины. Тем более, что ему лучше, чем мне, известно, что за зло там таилось. Видишь ли, я никак не могла понять, почему сейчас, когда пресловутые земли стали Открытыми, там никто не живет. А ведь раньше, когда было много опаснее, там искали не вымышленные сокровища, а зло и свободу. Когда Хьюг сказал нам об этом, я как-то не обратила внимания, что зло он поставил на первое место. Для меня-то важнее была свобода. Однако многие люди… слишком многие… ищут прежде всего зло. Оно-то их туда и тянуло. Те наивные молодые авантюристы, что стали потом родителями Сторверка, а Заклятие сняли походя, спасая свою жизнь, подумать об этом не удосужились…
— И получается, что Заклятые земли были прежде всего вместилищем… этаким заповедником зла?
— Да, но зла нечеловеческого, зла, лежащего за пределами нашего осуждения. И я не знаю, что с большим правом заслуживает названия «Заповедник зла» — Заклятые земли или Святой Трибунал.
— Мы снова вернулись к тому, с чего начали. И никакими разговорами о Темном Воинстве и его прорывах от него не отгородишься, как ни запирайся в гостинице.
— А мы и запираться не будем. Было бы странно, если бы мы запирались за два дня до окончания карнавала. А потом я просто посижу, вот, — она хлопнула рукой по книге брата Ширы, — стихи почитаю.