Открыватели
Шрифт:
Лессчик спрыгнул с телеги молча.
Едва оба очутились на земле, как конская упряжь сама собой свалилась с лошадей и втянулась в будочку. Почуяв свободу, лошади тронулись с места и направились в конюшню.
Мало того: телега, задрав оглобли, покатилась в сторону каретного сарая, где сама встала в ряд таких же телег, бричек, дрожек, фаэтонов и карет, стоящих под широким навесом.
Но это ещё ладно! В конце концов, поведение упряжи можно объяснить наличием пружин, втянувших её, едва ребята слезли с телеги. Перестали они давить на дно – пружины и сработали.
А
А вот откуда взялась на мощёном булыжником дворе жёлто-зелёная стрелка? Повисла над камнями, и принялась настойчиво указывать ребятам дорогу через двор замка.
Для этого она и изгибалась в разных направлениях, и кольцом вокруг них крутилась, и хвостом виляла, подобно собачонке. Но её острый нос неизменно смотрел в одну сторону.
Видя, что гости не спешат воспользоваться её услугами, стрелка обиженно вздрогнула, и на ней появились чёрные буквы: «Есть хотите?»
– Да! – чуть ли не хором ответили ребята. – Да! Да!
«Тогда следуйте за мной!» – скомандовала стрелка.
– Куда? – непонимающе спросил Серёжка.
«Как куда? – удивилась стрелка. – На кухню!
Этирст, усмехаясь, смотрел на поведение стрелки и реакцию ребят.
– Идите за ней, – приказал он. – Мне нужно зайти в одно место…
– И нам нужно в это же место! – дерзко сказал Пантелеймон.
– Возле кухни найдёте, – махнул рукой Этирст.
Стрелка полетела низко над землёй. Ребята поспешили следом.
Вскоре вкусные запахи подействовали на ребят куда эффективнее указующей стрелки!
Но у входа в столовую пришлось притормозить: дверь оказалась запертой.
– Ну вот, – разочарованно произнёс Лессчик. – Обещали покормить, а сами…
– Издеваются! – разозлился Пантелеймон.
«Руки помойте!» – появилась надпись на двери. И стрелка указала в сторону рукомойника. Здесь безо всяких изысков на полочке лежал кусок мыла, пахнущего земляникой, и висело розовое полотенце. А из крана при приближении рук полилась горячая вода. Туалет находился рядом.
– Ну, подобными штучками нас не удивишь! – бурчал Серёжка, намыливая руки и стараясь заглушить плеском воды бурчание своего желудка.
Но Лессчик смотрел на происходящее во все глаза. А вскоре и остальным пришлось раскрыть их широко-широко.
«Руки вымыли?» – появилась строгая надпись на двери в столовую.
– А как же! – хором ответили мальчики и выставили перед собой чистые ладошки.
«Тогда заходите!» – смилостивилась дверь и широко распахнулась.
Но настоящие чудеса начались позже, когда они сели за стол: из кухни по воздуху прилетели три тарелки с красиво уложенными на них тушёными овощами, судочки со сметаной, три чашки чая и большая миска с абрикосовым вареньем.
– Телекинез! – пробормотал Серёжка.
– Телепортация! – возразил Пантелеймон.
Лессчику было всё равно, как назвать увиденное: он поймал летящую ложку прямо в воздухе, и погрузил в лежащее на тарелке кушанье. До определений ли, когда есть хочется?
Но
Опустошённые тарелки и чашки точно таким же чудесным образом поднялись в воздух и исчезли на кухне.
– Вот это Сила! – завистливо проговорил Лессчик, сыто отдуваясь. Глаза его блестели. И от съеденного, и от восторга.
– Да, приходится признать, что определённые плюсы использования Силы в мирных целях имеются, – витиевато выразился Пантелеймон, тоже переводя дух.
– А то! – согласился Серёжка.
Появился довольный Этирст, вытирая лоснящиеся щёки – он завтракал где-то в другом месте.
– Пойдёмте, я покажу вам ваши комнаты, – предложил он. – Па… пока хозяин спит. А потом он вам всё объяснит и расскажет.
По широкой беломраморной лестнице Этирст провёл ребят на второй этаж дворца, и, поочерёдно раскрыв двери, продемонстрировал каждому его апартаменты. По-другому назвать те гигантские комнатищи, пожалуй, и не получилось бы.
Серёжке больше всего понравилась громадная кровать с балдахином, стоящая посредине просторного зала. Кровать размером с его комнату! А значит, и бегать по ней можно точно так же!
Лессчику же нравилось буквально всё: и столы у стен, уставленные вазончиками с вареньем, печеньем, пирожными и конфетами. И аккуратные графинчики со всевозможными напитками и соками, и кубки – не стаканы, а золотые кубки – для напитков.
А вот Пантелеймону ничего не нравилось. Он понимал, что всё это изобилие Этирст показывает неспроста: их элементарно хотят купить. Или за всё придётся расплачиваться впоследствии. Но… чем? Что могло заинтересовать владельца замка? Что ему нужно? Силу, как всем в этом мире? Судя по увиденному в крепости, Силы у хозяина замка-дворца имеется столько, что таких капель, каких Лессчик продал Этирсту, нужно по меньшей мере миллион, чтобы создать это великолепие. А то и больше.
Но тут Пантелеймон подумал, что никто из них – ни он сам, ни Серёжка, ни даже Лессчик, – не знают ни истинной стоимости Силы, ни, что ещё важнее, всех её возможностей.
Ведь могло получиться так, что и одной проданной Лессчиком Этирсту капли хватило бы на то, чтобы создать целиком замок… и всё остальное.
Бедные здешние ребята выбиваются из сил, чтобы получить хотя бы пару монет, питаются запахами в таверне, потому что не могут купить еды, а бессовестные маги-бароны пользуются их темнотой, и тратят Силу, куда попало!
Но, может, он ошибается? И первое предположение вернее? То есть, чтобы построить великолепный замок, надо действительно потратить много Силы?
Пантелеймон решил пока не делать поспешных выводов, а как следует во всём разобраться.
– Выбирайте! – широким жестом предложил Этирст. – Какая комната будет чья! Отдохните с дороги. Не выспались, наверное.
И зевнул сам.
– Мы хотели бы в одной! – поморщился Пантелеймон. – Зачем нам разделяться?
– Что, и спать собираетесь в одной кровати? – притворно удивился Этирст. – А если кто-нибудь лягается во сне? Он же другим уснуть не даст!