Откуда пошла Русская земля

Еналеев Сергей

Понять нелюбовь советской и пришедшей ей на смену российской исторической науки к Лесному можно: он открыто обвинил её в крайнем консерватизме, крохоборстве и неспособности решать крупные проблемы, – но, хорошо усвоив большевистские методы ведения спора, эта наука остаётся бессильной в аргументированном опровержении его доводов в защиту «Книги Велеса». И, что интересно, если дилетант Лесной к выводу о подлинности «Книги Велеса» пришёл через многосторонний анализ возможных путей создания подделки [74], то недилетант из Пушкинского дома О. В. Творогов сумел выявить фальсификацию, руководствуясь всего лишь партийным принципом нерасторжимости науки и идеологии [120]. Нечего удивляться тому, что фальсификатором стал белоэмигрант Миролюбов. Полный, по Творогову, абсурдных националистических измышлений, заключающихся в том, что русы названы им древнейшим народом на Земле,

пришедшим из Азии и заселившим уже в VIII в. до н. э. чуть ли не всю Европу, Миролюбов, оказывается, создал мистификацию с целью борьбы против материализма и большевиков на своей бывшей родине. Сам того не подозревая, Творогов продемонстрировал всему свету, насколько глубоко была политизирована советская историческая наука. Невольно складывается впечатление, что если бы «Книгу Велеса» нашёл не белогвардеец Изенбек, а нашли бы её коммунисты Жуковская и Творогов, на худой конец, какой – нибудь пионер из исторического кружка, то моментально отыскались бы и убедительнейшие доказательства её подлинности.

Наши историки не хотят даже слышать о том, что славяне могли быть когда – то кочевниками и придти в Европу из Азии. За разъяснением вопроса В. И. Буганов, например, советует защитникам «Книги Велеса» обратиться к Нестору, в «Повести временных лет» которого, написанной – де на основе древнейших источников, нет ни слова о славянах – скотоводах [19]. Если же мы последуем совету Буганова, то узнаем, что славянский род произошёл от Иафета, третьего сына библейского Ноя, что вместе с другими народами славяне пытались воздвигнуть Вавилонскую башню, но наказанные богом были высланы на Дунай, откуда и разошлись по Европе. Совет доктора исторических наук, члена – корреспондента АН СССР Буганова сродни подсказке старика Хоттабыча на экзамене по географии в известном всем произведении. Мы хорошо бы поняли Буганова, живи он, как и Нестор, в XII в., но, представляя в своём лице советскую историческую науку, Буганов советом учиться отечественной истории, руководствуясь чуть ли не ветхозаветным знанием устройства мира, выставляет эту науку на всеобщее посмешище.

Можно думать, что Буганов отправил нас к Нестору сгоряча, так как сам же утверждает, что славяне были в Европе не пришельцами, а автохтонами, то есть жили здесь всегда. Для него это истина, доказанная открытой в конце XIX в. в районе Среднего Поднепровья трипольской культурой, возникновение которой археологи относят к IV тыс. до н. э. Но он снова погорячился, потому что выдаёт за истину никем не доказанную гипотезу, и если с этой гипотезой согласился академик Б. А. Рыбаков, поставив свою подпись рядом с подписями Буганова и Жуковской [20], то сделал он это скорее из солидарности против «Книги Велеса», разрушающей его собственную гипотезу о русах¹⁰, нежели по убеждению, потому что при исследовании им этногенеза славян трипольская культура в качестве славянской даже не рассматривалась [106]. Кроме того, антрополог Т. И. Алексеева на основании изученного ею большого краниологического материала ещё за четыре года до появления статьи Буганова, Жуковской и Рыбакова показала историкам, что «трипольцы» предками славян быть не могут [7].

Принятое за аксиому утверждение, что славяне всегда были земледельцами, основано на известиях древних историков, живших не ранее I в. н. э., а чем занимались славяне до нашей эры, где они обитали и каково их происхождение вообще, древние историки не знали, а современные об этом могут только догадываться, так как, несмотря на все успехи археологии, уровень знаний исторической наукой славянских корней не поднялся и сейчас выше отметки, установленной в начале XX в. известным знатоком славянских древностей Л. Нидерле [92].

Не допуская того, что славяне в начальный период своей истории могли быть кочевниками, противники «Книги Велеса» не соглашаются и с тем, как трактует она начальную историю готов. Согласно «Книге Велеса», готы обитали в Северном Причерноморье ещё до появления здесь славян в XV в. до н. э., а из античных источников, указывает Творогов, хорошо известно, что готы пришли в Причерноморье только в III в. н. э.

Действительно, первые отрывочные сведения античных источников о готах относятся к III в., но это вовсе не означает, что готы пришли в Северное Причерноморье в указанное время (для этого нет ни археологических, ни других доказательств), а обусловлено тем, что готы впервые перешли тогда границу Римской империи. Единственным автором, благодаря которому мы что – то знаем о происхождении готов, является Иордан, живший в VI в., а он подсчитал, что «Готское королевство» существовало 2030 лет, то есть готы должны были поселиться у Чёрного моря не в III в., а в середине II тыс. до н. э., как это и следует из «Книги Велеса».

В. П. Буданова, посвятившая исследованию ранней истории готов много лет, рассматривает её как трудно разрешимую проблему, носящую остро дискуссионный характер [21]. По признанию Будановой, III–IV вв. являются тёмным пятном в истории готов, и потому их приход в Северное Причерноморье в III в. не установленный факт, а устоявшееся мнение в исторической науке. Творогов этого мог не знать. Он хоть и доктор наук, но всё – таки филолог, а вот утверждение доктора исторических наук В. Козлова, что подобное доказательство поддельности «Книги Велеса» является убедительным [66], мы рассматриваем как преднамеренное введение читателей в заблуждение.

Нужно прямо сказать, что критика «Книги Велеса» со стороны академической науки направлена не на поиск истины, а преследует цель во что бы то ни стало защитить честь мундира. В руках историков «Книга Велеса» по – настоящему не побывала. Вышло так, что тон в её изучении на родине задали люди, которые, подменив науку идеологией, были озабочены не поиском истины, а тем, что искать эту истину им предлагал «предатель» С. Лесной¹¹. Методологию научных исследований определили предвзятость и нежелание признавать свои ошибки¹². Учёные, заступившиеся за «Книгу Велеса» в 70-х гг. XX в., замолчали, как по команде, после гневного окрика Жуковской и Филина в 1980 г. С той поры «Книга Велеса» выставляется наукой исключительно как грубая подделка, доказанная лучшими советскими специалистами.

После 1991 г., когда в стране рухнула коммунистическая система, а вместе с ней и монополия на слово, сдерживать интерес к «Книге Велеса» стало невозможно. В печати появились посвящённые ей статьи и книги. Ведущую роль в реабилитации «Книги Велеса» занял позиционирующий себя в качестве «переводчика, собирателя и издателя древних текстов» А. И. Асов, однако благородная цель, которую он перед собой поставил, дискредитируется его крайним легкомыслием и буйной фантазией.

В 2000 г. Асов выпустил отдельным изданием свой очередной «полный» перевод «Книги Велеса» [61], сопроводив его настолько безответственными комментариями, что ничего, кроме недоумения, они вызвать не могут. Не менее безответственно и обращение Асова с текстом «Книги Велеса». Вместо того чтобы дать перевод по дощечкам, Асов принялся тасовать текст, допуская повторы фрагментов и делая инородные вставки. Мы не говорим о разбивке текста на главы и введении в его современную орфографию буквы, значение которой способен понять только сам Асов. Свой перевод он называет «авторским прочтением древней руники», иначе вольным переводом, но тем не менее заявляет, что перевод этот единственно правильный и даже канонический, с чем согласиться совершенно невозможно¹³.

Пример Асова показывает, что «Книга Велеса» нуждается в защите не только от её хулителей, но и от чересчур усердных ревнителей, а также путаников вроде Д. М. Дудко, для которого она, с одной стороны, является «произведением А. И. Сулакадзева, и в особенности Ю. П. Миролюбова», то есть подделкой, а с другой, «остаётся ярким и талантливым памятником славянской мысли и культуры» [22].

«Книга Велеса» – это не скрижали волхвов, предназначенные для проповеди, как считают некоторые её сторонники. Это размышления нескольких поколений наших предков о судьбе русского народа в переломные моменты его ранней истории; размышления, проникнутые глубокой любовью к родной земле и вере отцов. Отношение к этому со всех сторон важному документу, и прежде всего к его переводу, должно быть очень бережным и ответственным.

«Книга Велеса» настоятельно требует внимания к себе

специалистов. К сожалению, академическая наука по – прежнему стоит от неё в стороне, пугая нас тем, что вслед за её признанием «пришлось бы отказаться от устоявшихся представлений, основанных на археологических и лингвистических данных…, на показаниях современников, античных историков и географов, отказаться от всех накопленных веками знаний» [120]. Однако опасения эти напрасны, потому что отказываться от знаний «Книга Велеса» никого не понуждает. Наоборот, эти знания она дополняет и уточняет, восполняя пробелы в древней истории не «авторитетнейшими мнениями», а действительными фактами. Чтобы убедиться в сказанном, нужно всего лишь внимательно, без тени предвзятости, прочитать «Книгу Велеса» и сопоставить прочитанное с теми же накопленными веками знаниями.