Отмеченный богами
Шрифт:
— Самое время, — буркнул кузнец. — Выкладывайте!
— Ходят слухи. — Теперь Вадевия наклонился вперед, упираясь локтями в колени. Казалось, он вообще не способен сидеть спокойно. — Они приходят с востока — из Говии, Олнамии и так далее. Вот уже год, как там происходят убийства, грабежи, бандитские нападения — чиновников душат, тела их расчленяют прямо в постелях. Святилища оскверняются. Вам что-нибудь известно об этом? — Он с надеждой посмотрел на молодого человека.
Маллед бросил недовольный взгляд на гостя, поднял молот и, взвесив его в руке, произнес:
— Я простой кузнец.
— Но вы кроме того ещё избранник богов, — напомнил ему Вадевия. — Мы подумали, что они могли поставить вас в известность об этих событиях.
— По-видимому, не сочли необходимым, — не без сарказма изрек Маллед. — Оракулов ко мне не присылали. Никто из богов не беседовал со мной, не посылал известий через горящие угли или видения. Баранмель не только не делился со мной новостями, но даже не изволил сплясать на моей свадьбе. Возможно, вы действительно верите в то, что я отмечен богами, но лично я никаких признаков этого не заметил.
— Может быть, вас посещали необычные сновидения? Принц Грелдар частенько говорил, что видел вещие сны.
— Принц Грелдар?! — заорал Маллед. — Так он же, во имя всех богов, принц, а не кузнец! И вдобавок помер несколько сотен лет назад.
— Но сейчас его пост занимаете вы! — тоже повысил голос Вадевия.
— Нет, у меня не было его снов! Мне ничего не известно ни о Говии, ни об Олнамии. Я даже вряд ли сумею отыскать их на карте. Об этом вы хотели меня спросить?
— Не совсем, — покачал головой жрец.
— Так о чем же?
— Эти слухи с востока многих из нас очень тревожат, — стал объяснять Вадевия. — Странные вещи происходят при вашей жизни, Маллед, и это заставляет нас размышлять о замыслах богов. Оракулы умолкли, появилась Новая Магия, и вот теперь почти из тех же мест, где Врей Буррей сделал свое открытие, поступают удручающие вести. Поговаривают, Маллед, что за кое-какими событиями стоит черная магия. Одни утверждают, будто это все та же Новая Магия, но попавшая в скверные руки. Другие — что Новая Магия выпустила на волю какие-то новые, неведомые нам силы. Чтобы лучше понять это явление, Императрица основала в самом Зейдабаре Колледж Новой Магии.
Маллед угрюмо слушал откровения жреца.
— Мы не знаем, насколько соответствуют истине рассказы о черной магии. — Вадевия встал и принялся расхаживать туда-сюда. — И даже если они правдивы, нам не известно, связаны они с Новой Магией или нет. Как бы то ни было, но все это вызывает беспокойство. Пока мы располагаем лишь слухами да подлинными рассказами о нескольких убитых и смертельно испуганных чиновниках и купцах. Но если нечто таинственное станет происходить в Зейдабаре, то Империя Домдар окажется в опасности. — Он перестал мерить шагами помещение и, ткнув указательным пальцем в сторону Малледа, спросил:
— Если это произойдет, то встанешь ли ты, Маллед из Грозероджа, на защиту Империи?
Молодой человек задумался, глядя на жреца сверху вниз. Он хотел ответить: “Ни за какие коврижки! Мне до всего этого нет дела! Никакой я не Заступник, а всего-навсего кузнец!” Конечно, можно было ответить и так: “Ясное дело! Я благонадежный подданный, и во мне течет домдарская кровь”. Даже если все разговоры
Но он же кузнец, а не солдат. У него дом и семья. Одна только мысль, что ему придется покинуть Анву и маленького Нейла, приводила его в содрогание — ведь со дня свадьбы он провел все до единой ночи в своей постели рядом с женой и изменять этому правилу не желал. У него в Грозеродже и округе была масса родственников и друзей: родители, дядя Спаррак, сестры и их мужья, Оннел, Бузиан и другие приятели, с которыми он иногда выпивал в трактире у Бардетты.
Но трусом Маллед не был, он считал, что есть дела, которые мужчина обязан вершить ради своего народа и своих богов.
Разрываясь между двумя крайностями, молодой человек был почти готов ответить “не знаю”, но вслух этих слов так и не произнес — они ему не нравились. Жрец, возможно, и принял бы их, но сам Маллед их принять не мог.
— Все будет зависеть от обстоятельств, — наконец произнес он.
Вадевия опустил указующий перст и пристально посмотрел на кузнеца.
— От каких именно?
— От характера угрозы. От того, что от меня ждут. От того, как это отзовется на Анве и маленьком Нейле.
— А кто это?
Маллед абсолютно необоснованно осерчал на жреца за то, что он не знает, кто такие Анва и Нейл.
— Мои жена и сын, — ответил он. — И, возможно, будет ещё один ребенок. Я не намерен мчаться в Говию, дабы установить достоверность ужасных слухов. Особенно сейчас, когда я так нужен семье.
— Но если враг окажется реальным?
— И тогда это будет зависеть от обстоятельств. У Империи есть армия, есть военный флот. В её распоряжении жрецы с их магией. А теперь еще, как вы сказали, Домдар располагает Имперским Колледжем Новой Магии. Какую пользу Империи может принести простой кузнец?
— Вы — Богоизбранный Заступник, — снова напомнил Вадевия.
— Так утверждаете вы, — пробормотал Маллед.
— Но это истина.
Маллед отвернулся от собеседника и швырнул молот на полку для инструментов.
— Что ж, даже если это так, Домдару сейчас вряд ли требуются Заступники.
— Но все же может случиться, что они снова понадобятся, — сказал Вадевия. — Если нагрянет такой день, когда силы зла сможет остановить лишь ваша могучая рука, встанете ли вы на защиту Зейдабара?
Маллед не глядя на жреца, молвил:
— Если я увижу, что это необходимо, увижу именно я, а не какой-нибудь генерал или жрец, то сделаю все, что в моих силах.
— Вы убеждены, что сможете сами об этом узнать? Неужели вы не поверите Верховному Жрецу, если он призовет вас? Или самой Императрице?
Маллед некоторое время колебался, понимая, что выстраданные слова, которые он намерен произнести вслух, могут не понравиться жрецу и что многие сочли бы их оскорблением.
— Нет, не поверил бы, — наконец произнес он. — Что я знаю о Верховном Жреце или даже об Императрице? Да, боги избрали Беретрис управлять миром, но мне не известно, почему они сделали это, так же как мне не известно, с какой стати они избрали меня Заступником. Я не позволю ей решать за меня, что хорошо, а что плохо. — Посмотрев прямо в глаза жрецу, он спросил: