Отмороженный
Шрифт:
– Считай, что Грязнов с его МУРом у тебя, – кивнул Меркулов, что-то записывая. – С его министром я договорюсь.
– Они там в МВД за Славу с некоторых пор держатся. Как неверная жена за рога разбогатевшего супруга, – сказал я.
– Общественный резонанс, – развел он руками. – Министры тоже смотрят телевизор. Их референты и советники, полагаю, раз за разом. И каждый представляет себя на месте убитого. Так что Слава уже в твоей команде. Еще кто тебе нужен?
– Следователь Коля Могилинец, он постоянный член моей следственной группы. Да и, пожалуй, ты, – сказал я. –
– Насчет Могилинца договорились, он у тебя. А я и так у тебя в кармане, – кивнул он, снова что-то записывая. – С некоторых пор. Хотя из кабинета почти не выхожу. Все?
– Есть в городской с месячным стажем службы Фрязин Володя. Он начинал дело об убийстве банкира Салуцкого. Смышленый малый, но нуждается в чутком руководстве. Я беру его в свою группу. Пока достаточно… Ну и бюро судмедэкспертизы и криминалистическая лаборатория – само собой. Чтобы мои задания выполнялись по первому требованию. Бросали все и занимались только моими материалами. Для начала мне завтра же нужно заключение баллистической экспертизы. И пусть сравнят баллистику по всем похожим случаям. Не исключаю, что это одна винтовка, один стрелок.
– В гостинице был? – спросил Меркулов.
– Пока нет. Там работают дежурный следователь и муровцы Грязнова. Я обещал прийти к окончанию осмотра.
– И рукой мастера сделать завершающий штрих, – кивнул Костя, продолжая что-то записывать. – Отклоняешься ты от предписаний процессуального закона: следователь должен производить осмотр места происшествия по своему делу.
– Это ты верно сказал. А что ты там все время пишешь? – поинтересовался я. – Память подводит?
– Поедем вместе, – оторвался он наконец от своей писанины. – Я помогу тебе в беседе с людьми из «конторы». «Большой брат» непременно сунет свой нос в это дело.
Через полчаса мы уже входили в здание гостиницы «Мир». Врио начальника МУРа Грязнов был уже там. С озабоченным видом препирался с каким-то плечистым штатским. Наверняка из службы охраны президента. Наверное, те уже выявили тенденцию – сначала поубивают пресс-секретарей, а потом окажется в опасности объект их охраны.
– Никто из персонала ни черта не видел, не слышал, – сказал Слава Грязнов после того, как Костя представился присутствующим. Да, собственно, он был в генеральской форме госсоветника юстиции второго класса. За версту видно: большой начальник!
– Покажи мне их, – сказал я Славе. – Можно где-нибудь переговорить, чтобы посторонние не совали свои длинные носы в нашу работу?
– Александр Борисович Турецкий! – торжественно провозгласил и одновременно представил меня Костя в ответ на недоумение представителей «конторы», вызванное моей наглостью. – Тот самый, да-да, вы не ошиблись…
В свою очередь мужики из ФСБ представились, назвали свои фамилии и должности.
После этого вопросов уже не возникало. Ребята с Лубянки пусть с неохотой, но отдали мне на растерзание портье, дежурившего в тот вечер, а также дежурных по этажам, начиная с пятого. Хотя, на мой взгляд, выстрелить вполне могли и со второго.
– А швейцар? – спросил я. – Кто-то же стоял у вас в дверях в тот день.
– Он болен, – сказала одна из дежурных. – Сидит дома с температурой.
– Тогда вы мне тоже не нужны, – сказал я. – Вас допросит мой помощник Фрязин. Конечно, вы ничего не видели, я ничуть не сомневаюсь… Ведь в это время шли сериалы, не так ли? А киллеры их не смотрят. Профессия не позволяет. А вот вы, – я указал на портье, немолодого уже человека, сохранившего выправку и достоинство во всем своем облике, – вы мне нужны. Вас я допрошу сам. Подождите меня там, – я махнул рукой в сторону лифта.
Потом обратился к парням из ФСБ, как меньший брат к «братьям старшим». Хотя, с чего вдруг они старшие? С тех пор как убрали памятник «основателю», заслонявшему им вид на окружающий мир, они, вопреки законам оптики, не стали видеть лучше.
– У меня и к вам будет парочка вопросов… – обратился я к старшему из них, генерал-майору Черкасову.
Он молча указал в сторону двери за спиной дежурного администратора, где чекисты разбили свой временный штаб.
В этой небольшой комнатке сидели молодые люди в штатском. Встретили они меня довольно дружелюбно.
– Преступник стрелял, когда уже было достаточно темно, – сказал я. – Как по-вашему, он воспользовался инфракрасным прицелом? Я почему спрашиваю – на мой взгляд, вещь весьма громоздкая, чтобы оставаться незамеченной, когда ее тащишь в лифт или по лестнице.
– В этом не было необходимости, – сказал генерал-майор Черкасов. – Убитого окружали телеоператоры, их переносные юпитеры освещали его со всех сторон.
– Все так, – согласился я. – Но ведь стрелявший поджидал жертву. Он не мог знать, что увлеченные дамочки кинутся со своими камерами сопровождать его до самой машины. Во всяком случае, на его месте я на это не стал бы рассчитывать.
Чекисты переглянулись. Похоже, им не пришло это в голову. Ночной прицел – вещь довольно громоздкая. Плюс винтовка, пусть даже разобранная. В чемодане, конечно, можно уместить. Но больно тяжел такой чемодан. Под его тяжестью можно изогнуться. А это всем будет заметно.
Вот если носильщик понесет, то в гостинице такого класса он будет незаметен, даже под тяжестью нескольких чемоданов. На него не обратят внимания. Но вряд ли ему доверят нести такую поклажу. Он же вполне может запомнить господина, доверившего ему эту ношу. Значит, киллеру пришлось тащить самому. Значит, он был очень сильным человеком, если удалось не показать вида, как тяжело нести…
Так или примерно так рассуждал я, спрашивая о ночном прицеле.
– Пока что это все мои домыслы, – сказал я. – Но мне хотелось бы знать, сколько весит такая винтовка, предположительно Драгунова, с таким прицелом плюс глушитель?
– Если наша конструкция, то довольно много, – сказал Черкасов. – Если западногерманская, – он до сих пор не мог привыкнуть, что нет уже двух Германий, – то намного меньше.
– Остановимся на нашей, – сказал я. – Вы сами понесли бы этот чемодан или отдали носильщику? Учтите при этом, что вы – лощеный господин, не носивший ничего тяжелее «дипломата» с ценными бумагами. Такова ваша роль.