Отмороженный
Шрифт:
Я не ответил. Я быстро спускался вниз к выходу. Милиционер бежал за мной следом.
– Здесь только что выходил высокий мужчина со шрамом на переносице? – спросил я пожилого вахтера.
– А выходил, – кивнул тот. – На ходу одевался, кашне уронил. Я кричу ему: мол, кашне потеряли! А он не слышал. Вскочил в такси и укатил. Номер такси, врать не буду, не видел. Мимо как раз проезжал. Так-то не дождешься, когда нужны… А что, очень нужен? – спросил он милиционера.
– Разыскиваем, – важно ответил тот, не скрывая, впрочем, облегчения.
Я
– Свяжитесь со своим начальством, только быстро! – сказал я.
Милиционер забормотал в свою рацию позывные. Потом протянул мне аппарат.
– По поводу операции «Трал», – сказал я. – Срочно найти и задержать такси с неустановленным номером. Разыскиваемый преступник сел в него около пяти минут назад возле Театра Станиславского на Пушкинской. В какую сторону поехали? – спросил я швейцара.
– В сторону… – он махнул неопределенно рукой.
– В сторону бульварного кольца, – перевел я его жест. – Одет… – Я снова взглянул на швейцара.
– В пальто, такое темное, кожаное. Без шапки.
– Одет в кожаное пальто, черное, с непокрытой головой. Вполне соответствует розданной вам оперативке.
– И без кашне, – подсказал швейцар.
– А вы сами-то кто будете? – спросил голос в рации.
– С вами разговаривает следователь по особо важным делам Турецкий Александр Борисович, – сказал я. – Не теряйте времени! Он может поменять машину. Ваш сотрудник, предоставивший мне рацию, смотрел мои документы.
– А ну-ка дайте мне его. – На том конце эфирной связи явно не торопились.
Я понимал, что шансов мало. Можно, конечно, перекрыть все шоссе, выходящее на кольцевую. Остановить все такси. Но он не дурак. Он уже вылез и добирается до своего жилья общественным транспортом. Бутылка кока-колы, отвоеванная в неравной борьбе с уборщицей, плюс кашне, это все, что я имею. Это немало, но главного я не сделал: мне не удалось задержать подозреваемого.
Я вошел в подъезд. Светлана по-прежнему стояла наверху, дожидаясь меня. Из нее получилась бы замечательная жена. Раз ее спутник так себя ведет, стало быть, по-другому никак нельзя.
И снова, в который раз, она взяла меня под руку. Молча, как если бы ничего не случилось. Я прижал ее локоть к себе.
Она шла со мной, опустив глаза, через строй любопытствующих служителей музы.
– Я говорила с Аллой, – сказала она, когда мы вошли в зал, где вовсю гремела опера. – Она ждет вас после окончания спектакля.
Я сидел с ней рядом, почти ничего не слыша и не стараясь разобраться в происходящем на сцене. Мне бы разобраться в себе.
Сегодня я мог бы поставить себе четверку. Все могло сложиться куда бы лучше, если бы не эта ретивая уборщица. Вернее, если бы ей нормально платили, и она бы не собирала стеклотару.
Я сидел и ждал, когда страсти на сцене улягутся, а мои разгорятся. Я не желал думать, что Светлана должна вот-вот уйти. Раз она сказала, что оперная прима, знающая Горюнова, нас ждет, то вполне возможно, что отложила назначенную встречу в «Метрополе».
– Вот тебе деньги, – протянула она мне сотню баксов. – Сходи тут рядом за угол и купи цветы… Только быстро! – поморщилась она, видимо ожидая моего протеста. – Я все знаю о твоей зарплате, о том, что ты получку отдаешь жене. Это от нас двоих. Только чайные розы, ее любимые, и самый большой букет. Должно хватить…
Мы как раз аплодировали, вместе со всеми стоя, а она говорила мне это все на ухо непререкаемым тоном.
На сцену летели цветы. Алла, теперь я знал, как она выглядит на самом деле, ловила их…
Я заглянул в программку. Алла Светлова, заслуженная и все такое. Что у нее может быть общего с бывшим писарем полка?
Алла Светлова сидела среди цветов – большей частью из того самого итальянского магазина, в который я сбегал.
Поэтому на наш букет она почти не взглянула.
На мой взгляд, она больше рисовалась, чем была измождена на самом деле.
– Ты еще никогда так не пела! – сказала Светлана, поцеловав ее в подставленную щеку. Мне для поцелуя была предложена рука.
Впрочем, я на свой счет и не обольщался. Зато меня одарили оценивающим взглядом, мол, где Светка откопала такое сокровище? Впрочем, кроме оценки там сквозило еще любопытство. Наверняка Светлана успела ей кое-что рассказать о моей персоне.
– Ну, я вас оставляю! – сказала Светлана. – Меня ждут. Я должна быть там через пять минут. С тобой я не прощаюсь! – махнула она приме и исчезла за дверью, в которую ломились с поздравлениями.
Значит, не отложила встречу, как я предполагал.
– Я вам не могу уделить больше пяти минут, – сказала Алла. – Видите, что делается? Тетя Шура, скажи им всем, что я занята! У меня поклонники! – крикнула она пожилой женщине, заглянувшей в дверь. – А на банкет я всегда успею… Пусть начинают без меня. Вы не против, что я вас назначила своим кавалером, иначе ведь не отцепятся. А вы, конечно, любите Светку?
Она закурила, хотя мне казалось, что солисты оперы должны от этого воздерживаться. Или я чего-то не понимаю в их бельканто.
– Так что вы хотели от меня узнать?
– Вы знаете Сергея Горюнова?
– Знаю, хорошо. Настолько хорошо, что развелась из-за него со своим мужем. До сих пор как вспомню, так вздрогну… А что он натворил? Извините, что спрашиваю, но мне хотелось бы поближе к делу. Скоро меня отсюда вынесут. Вы же все слышали.
– Мне он нужен как свидетель по делу.
– Так и знала, что он во что-нибудь вляпается! – с чувством сказала она. – Вот человек…
– Его ни в чем не обвиняют, – повторил я. – Но он мог бы пролить свет на некоторые обстоятельства дела, которым я занимаюсь.