Оторва с пистолетом
Шрифт:
Конечно, за аварию и невыполнение ответственного поручения Драч или та же Валерия могли устроить ему разнос, наказать деньгами, наконец, морду начистить, но убивать бы не стали. Не тот масштаб проступка. А вот теперь, после того, как он оставил Лену в избе, а при избе оказался секретный склад оружия, да еще и убил парнишку — ему точно не жить, если его братва где-то отловит. Тут уж шутки в сторону… Неужели же этот «сиплый» такой идиот, чтоб добровольно заменить себе штраф или пару ударов по морде на очень плохую смерть?
Нет, «сиплый» на идиота не походил. Такие вообще редко что от балды делают. И хотя ездил на «Буране» рисково, но по жизни, как представлялось Лене, мог рискнуть только тогда, когда четко знал сумму премии за риск. То есть он не стал бы идти на мокрое,
Тут Лена вспомнила, что у «сиплого» за спиной был небольшой кожаный рюкзачок. Вроде он не на рыбалку ехал, а в город? К тому же предполагалось, что он там не задержится надолго. А рюкзачок был явно не пустой. Может, он с собой какие-нибудь инструменты или там болты-гайки вез? Нет. Лена к этому рюкзачку много раз прижималась, но ничего особо жесткого не чуяла. Уж металлического — точно. Зато легкое похрустывание, типа как от бумаги, иной раз слышала. Может, «сиплый» какую-нибудь одежонку вез, завернутую в бумагу? Нет, она бы столько не весила. Уж скорее предположить, что он там газеты-журналы тащил. Но эту самую прессу, наверно, можно было после аварии запросто выбросить, чтоб полегче идти с больной ногой. Однако не бросил и даже Лене не отдал.
А что еще из бумаги делают? Деньги. Как в одном веселом фильме пелось: «Рублики, франки, фунты-стерлинги да тугрики!» И доллары, и евро тоже. Насчет евро неизвестно, как они в этой губернии ходят, но баксы тут уважают несомненно. Во всяком случае, если предположить, что в рюкзачке у «сиплого» лежала «зелень», то ее там могло очень даже немало оказаться. Сто тысяч баксов образуют стопку всего в десять сантиметров высотой, так что в этот рюкзачок без особого напряга могло триста кусков войти, а то и все пятьсот. За такую сумму не только «сиплый», но и сама Лена, пожалуй, могла бы рискнуть…
Хотя нет, конечно. Сбежать, скоммуниздив где-нибудь такие бабки, Лена бы еще смогла, но пацана придушить, которому жизнью обязана была, — ни за что. Она, конечно, не ангел, но что западло, то западло. Да и насчет бабок не все так однозначно. У своих Лена нипочем не стала бы крысятничать, даже если б ей сказали, что ничего за это не будет.
Итак, ежели этот хмырь «сиплый», заныкав, допустим, общаковые лавы, решился на резкий рывок, то тогда все очень логично. Если б все обошлось благополучно, он довез бы Лену до вокзала, посадил бы в поезд, а сам скоренько купил билет в другую сторону — и поминай как звали! Что могли бы в этом случае уточнить здешние ребята, даже если б смогли связаться с хозяевами Лены? Да ничего. Только то, что ее «сиплый» в поезд посадил. А что дальше было — неизвестно. И куда он усвистал — один Аллах знает. Может, в Катманду, а может — в Караганду. И то, и то заграница. А загранпаспорт, возможно, ему Федюсик с Ромасиком уже давно слепили.
Но получилась эта незадача с аварией. Возможно, этот тип уже понимал, что обратного хода нет, но не знал, что Лена не меньше его не хочет возвращаться туда, где Михайловна правит бал. А ведь логичнее всего было вернуться туда, верно? Вот он и наврал про мостик и просеку, что, мол, туда собирается идти, а на самом деле уже четко знал, что пойдет к избушке, где пацаненок обитал, царствие ему небесное! Может, пацан этот и впрямь жил один, под крылом у госпожи Черно-бурочки, а может, у него и родители имелись, но в данный момент отсутствовали, о чем «сиплому» было известно. Он все просчитал: и то, что Лена проспит долго, и то, что утром сможет уехать с пацаненком к шоссе на самоделке. Потом придавил бедняжку — малец-то, в отличие от Лены, его знал, наверно! — зарыл в снег, добрался до дороги, голоснул — и даже в город, на вокзал не заезжая, но отстегивая попутным шоферам, мог уже далеко-далеко оказаться.
Странно, но Лена даже малость пожалела о том, что была не в курсе того, что затеял «сиплый». Может, удалось бы как-то договориться… Хотя, конечно, прекрасно понимала, что на такого типа, который пацанят режет, надежда плоха. Наверно, он и Лену-то не урыл исключительно потому, что боялся, что ее найдут раньше, чем он успеет слинять. Опять же вчера он, возможно, и впрямь чувствовал боль в поврежденной
Впрочем, все эти дела Лену теперь, по большому счету, не колыхали. Ей надо было свои проблемы решать, то есть выбираться отсюда куда-нибудь. В город, в Лавровку, на вокзал, на какую-нибудь станцию, на худой конец. Только один адрес сейчас не устраивал Лену — «лесное заведение» Валерии Михайловны. Оно находилось где-то позади, и поэтому Лена продолжала топать в прежнем направлении, хотя, как уже говорилось, толком не знала, идет ли она по направлению к городу или в другую сторону. Точно она помнила только одно: когда ее везли в лес из Лавровки, то ничего похожего на это широкое шоссе не проезжали. То есть Лавровка осталась где-то в стороне, а эта большая дорога — скорее всего Московское шоссе. Никакой иной дороги подобного качества в здешних местах быть не могло.
Очень кстати Лена вспомнила, что на таких дорогах, вообще-то, километровые столбы стоят, указатели разные и вообще о том, что «ноль», от которого отсчитывают километраж всех автодорог общероссийского значения, находится в Мос— кве, не то на Красной, не то на Манежной площади. На этом месте Лене побывать как-то не довелось, но она прикинула, что если после столба с надписью «652», который только что миновала, появится столб с надписью «653», это будет означать, что приближается облцентр, а если «651», стало быть, она в идет в сторону столицы нашей капиталистической родины.
Прежде чем преодолеть этот километр, Лена наконец-то сообразила, что сумочка госпожи Чернобуровой, висящая у нее на спине, может привлечь внимание какого-нибудь экипажа ДПС, если в здешних местах эта служба имеется. А, учитывая содержимое самой сумочки, такое внимание было совершенно нежелательно. Поэтому Лена наскоро привела сумочку в нормальный вид и повесила через плечо, благо теперь ей не надо было отталкиваться лыжными палками. О том, что лучше бы выкинуть эту сумочку куда подальше вместе со всем содержимым или закопать в придорожный сугроб, она, как ни странно, даже не подумала. Хотя любой мало-мальски разумный человек наверняка уже отделался бы и от сумочки со всеми потрохами, и даже от паленого «марго-байкала». Пистолетов этих не так много, и поскольку трупы на Федотовской уже найдены, то отделаться статьей за незаконное хранение оружия Лене нипочем не удалось бы. Конечно, можно было бы заявить, что я, мол, нашла эту сумочку с оружием в сугробе и сейчас несу сдавать в милицию, но это даже очень глупых ментов не убедит. Такие заявления хорошо делать тогда, когда за спиной стоит кто-то типа Драча, который может звякнуть кому надо, отстегнуть куда следует и выкупить родного братана по сходной цене. А Драч, если менты ему позвонят, приедет выкупать Лену отнюдь не для того, чтоб помочь ей жить долго и счастливо. Впрочем, и быстрой смерти от него не дождешься. Сперва опоганят, а потом на куски порвут…
Нет уж, хрен вам, граждане начальники и бандиты! Ничего Лена не бросит. Лучше уж самой себя гранатой рвануть. Правда, Лена уже знала, как нелегко в самое себя выстрелить — в кого другого у нее проще получилось! И понимала, что лишить себя жизни гранатой, наверно, тоже так просто не сумеет. Но все равно упрямо продолжала тащить тяжеленькую сумочку.
На следующем столбе оказалось число «653», то есть Лена вроде бы приближалась к губернскому городу. Поблизости от столба была устроена площадка отдыха водителей, на которой просматривались две легковые машины. На столбе над площадкой горел фонарь, но машины словно нарочно отодвинулись от него подальше. А рядом с машинами стояла небольшая группа людей и о чем-то вполголоса разговаривала.
Лене, конечно, и в голову не пришло подходить к этой компашке и просить подвезти до города. Конечно, это могли быть и вполне мирные люди, тем более что особо шумного базара не наблюдалось. Однако это могла быть и чисто конкретная стрелка. Культурно-интеллигентная беседа могла совершенно неожиданно закончиться стрельбой. А когда стрельбу затевают люди, не связанные путами УК, которым один хрен за сколько трупов отвечать — все одно не расстреляют! — всегда есть шанс, что кто-то посторонний угодит под шальную пулю.