Отпущение грехов
Шрифт:
Честь ему и хвала за это, кто же спорит. Там он проявил себя молодцом. Здесь у него начались определенные проблемы при адаптации к мирной жизни. Стоило его за это винить или нет, я затруднялся сказать. Я не мальчик и не вчера родился, и определенно знаю, как война может ломать психику человека. Особенно современная война, посредством человеческого гения превращенная в ад. Мне доподлинно известен случай, когда парень, орденоносец, через полгода после возвращения из Чечни пришел на дискотеку и швырнул в толпу колбасящейся молодежи гранату. Граната взорвалась. Вылетев из его рук, она не могла не взорваться. Потому что он получил орден именно за то, что лучше других умел стрелять и кидать гранаты. Погибших (бог в тот момент оказался начеку) было
Я лично знал многих, побывавших в Чечне, Афгане, на Таджикистанской границе. Да господи, за последние четверть века наши парни побывали в стольких горячих точках, что хоть в Книгу рекордов Гиннеса заноси. Многие из них, вернувшись, теряли сон, а если засыпали, то в песок крошили зубы, скрипя ими. Стоило этим юным ветеранам закрыть глаза, и перед ними снова возникали картины взрывов, шквального огня, охваченных пламенем бэтээров и людей – окровавленных парней, с которыми, может быть, еще полчаса назад долбили косячок. Такое не забывается. Тем более что пацанам было всего-то по восемнадцать-двадцать лет, а в этом возрасте даже у самых спокойных психика неустойчива. Так что трудно винить того парня, что швырнул гранату в толпу танцующих, трудно винить тех, кто скрипит зубами по ночам, а, проснувшись по утру, бежит за водкой – забыть! – и, напившись, теряют разум и хватаются за ножи. Если бы не ад в их душах, они вполне могли стать нормальными людьми, поступить в институты и выучиться на инженеров, врачей, учителей. Но спасибо родным правителям – они все сделали для того, чтобы цвет нации стал больным на голову.
Однако в случае с Цеховым такие рассуждения никуда не годились. Показав себя героем в Первую Чеченскую кампанию, он вызвал понятный интерес у вполне определенных людей, и ко Второй – уже не такой бездумной и бездарной – из него успешно сформировали камикадзе, смертника. Таких учат убивать и воспринимать смерть не то, чтобы безболезненно, но не реагируя на это эмоционально. Это очень важно, чувствуете? Зомби: вокруг могут снопами падать его товарищи, а он будет продолжать делать свое дело, не обращая на это никакого внимания. Такие подвержены ужасам войны куда меньше прочих. Они – роботы, запрограммированные на выполнение определенной задачи. Они не совершают ненужных убийств, потому что им нельзя отвлекаться от основной цели, и умирают, только когда этого требуют обстоятельства.
Цеховой же, не смотря на все лестное, что наговорили о нем отцы-командиры, в этот образ никак не вписывался. Он не хотел становиться роботом, но и человеком быть уже не мог. Его не смогли сделать запрограммированным зомби, но его сделали зверем, привив ему инстинкт убийцы. В той же характеристике отцы-командиры отмечали, что «в зоне боевых действий проявлял излишнюю жестокость, за что несколько раз получал взыскания». В чем выражалась эта «излишняя жестокость», там предпочли не упоминать. Но мне не нужны были дополнительные пояснения, я и без них знал, как это происходит – когда солдат, только что переживший ад боя, врывается в селение и, ничего не соображая, яростно продолжает стрелять – в женщин, в стариков, в детей. Они же одной крови с теми, кто только что стрелял в него, а значит – тоже враги. Они породили врагов, они были порождены ими, значит, их тоже нужно – в расход. Может быть, Цеховой проявлял свою жестокость и не так, неважно. Способов много – результат один. Он научился получать кайф, убивая, и в этом была его беда. Так пума, исхитрившаяся оказаться в центре стада, ломает хребты уже не затем, чтобы обеспечить себя пропитанием, но в азарте охотника, опьяненного кровью. Однако ни охотники, ни фермеры пум не любят, считая их вредителями и истребляя при первой возможности.
Я не сравнивал себя с Цеховым. Я знал разницу, я чувствовал дистанцию между нами. Он был маньяк. Если делать красивые сравнения, то он был пулемет «Максим», а я – ружье-одностволка. Он продолжал дарить смерть до тех пор, пока его гашетка была нажата, я же замолкал после единственного выстрела и ждал перезарядки.
Такие вот мы были разные. И все же было нечто, роднившее нас. Инстинкт зверя.
Я отложил бумаги о его армейской жизни в сторону. В общих чертах поведенческая модель Цехового была мной усвоена. Настолько, насколько это возможно не для профессионального психолога, но человека, кое-какой опыт в области практической психологии имеющего. Теперь нужно было разработать план операции под кодовым названием «Перехват», вычислить место и время, когда я мог бы повстречаться с этим героем нашего времени. Желательно продумать несколько вариантов на случай, если что-нибудь не срастется. День «Пирл Харбора» приближался, и я сильно подозревал, что все шестеро «лидеров» будут с каждой минутой нервничать все больше. Цеховой – в том числе. Не исключено, что он изменит своим привычкам – не специально, просто так получится.
Отложив в сторону сведения, которые по крупицам собирали доблестные гэбэшники, я нахмурил лоб. Не от огорчения. Каким бы смелым и находчивым бойцом не проявил себя в Чечне Цеховой, в мирной жизни он был самым заплесневелым консерватором. Это не касалось его личной жизни, – подьем-зарядка-завтрак-душ, – это касалось его привычек.
Он не работал. Да и трудно ожидать, чтобы человек, занимающий в иерархии секты такое место, работал еще где-то. У него без того дел было по горло, и это вполне серьезно. Но: понедельник – до обеда неизвестно где, с часу дня до половины третьего обедает в ресторане «Москва». Затем теряется в заштрихованном районе (кстати, подозреваю, что и с утра он пропадает там же), а с семи вечера в течение целых четырех часов торчит в кегельбане. В одиннадцать едет либо домой, либо к любовнице. Тут он позволял себе небольшую роскошь выбирать. Вторник, среда, четверг, пятница и суббота – все то же самое, за исключением одного – время с семи до одиннадцати вечера он проводил различно. В среду, пятницу и субботу хранил верность кегельбану, во вторник ехал в казино «Лас-Вегас», четверг оставался свободным днем – делал, что хотел. В воскресенье большую часть времени проводил на виду у всех, теряясь под штриховкой лишь на три часа – с двух до пяти пополудни. До двух он стабильно выгуливал свою жену в Парке культуры и отдыха, чтобы сохранить толику видимости счастливой семейной жизни, а с пяти делал, что попало, но чаще всего, опять же, ехал в казино «Лас-Вегас».
Я взглянул на часы. Там, в циферблате, имелась дырочка с буквами, и эта дырочка сообщала, что сегодня «fri». Я не особенно секу в английском, но этими часами пользуюсь уже полтора года, так что на зубок выучил, что fri – это пятница. То есть, ни понедельник, ни вторник, ни остальные дни недели мне не страшны. За основу бралась именно пятница.
Пораскинув мозгами, я решил, что рандеву неплохо продублировать раза три. Цехового об этом, правда, никто в известность ставить не будет, ну, да ему это и не к чему. Главное, чтобы я был в курсе.
Первая встреча – когда он будет выходить из ресторана «Москва» после обеденной трапезы. Вторая – по дороге от заштрихованного участка к кегельбану. И третья – на пути из кегельбана домой или к любовнице. Я очень и очень надеялся, что хоть раз, а мне повезет. Конечно, его будут ненавязчиво, но плотно опекать боевики из подчиненного подразделения, но я по себе знал, что это такое – постоянно находиться на взводе, все время быть готовым к прыжку. Все равно их внимание когда-нибудь притупится. Я имею в виду – в течение дня. Тогда состоится мой выход. И мне надо будет сделать только одно – не сплоховать.
Но на всякий случай под рукой должна быть винтовка. А как иначе? Если у меня ничего не получится с первого раза, я не собирался тратить на Цехового еще один день. Жирно будет. А как мне закамуфлировать убийство, я уже знал. Если выгорит с пистолетом – выстрелю, высунусь из окошка и прокричу с акцентом: «Привет из Ачхой-Мартана!» или еще что-нибудь в том же роде. Второпях, полагаю, никто и не разберет, чечен я или не чечен. А уйти от боевиков – дело техники. Не получится с пистолетом – завалю из винтовки. В таком случае о какой-то маскировке вообще беспокоиться не придется – работа дистанционная. Правда, хорошая задумка с местью злых чечен пропадет, но это уже, как говорится, необходимые издержки.
Отложив в сторону папку с досье, я поднялся и стал собираться. Много времени это не отняло. Деньги – в карман, пистолет – под брюки сзади, дипломат – в руку. Все свое ношу с собой.
Но перед уходом сделал еще один звонок. В справочную. Поинтересовался, где можно взять напрокат машину. Не зная города, к тому же пешком – это убило бы всякую надежду на успех еще до выхода из гостиницы. Но я вовремя вспомнил, что мозг всей организации любил разъезжать на машинах, взятых в прокате, и решил пойти его путем. Почему, собственно, нет? Не покупать же технику за свои кровные, раз уж заказчик на сей счет не обеспокоился.