Отпущение грехов

Митчелл Фрида

— Я… э-э… опрокинул кружку и стал искать, чем бы вытереть лужу. Но ящик оказался чуть короче, чем я думал, — солгал он, подбирая рассыпавшиеся по полу вещи. — Испугался, что мне попадет за испачканные простыни.

Он полез под кровать за закатившейся туда бутылочкой поливитаминов. Послышался вздох, а затем стук каблуков по полу. Эндрю выпрямился и почувствовал облегчение. Дрожь, в которую его поверг преждевременный приход Гейл, почти прошла.

— Мне ужасно стыдно, — проговорил он, впервые

за все утро сказав чистую правду.

Лавкрафту действительно было стыдно. Стыдно оттого, что он был вынужден выуживать у нее информацию. Оттого, что эта сестра Кристофера Нортона залезла к нему в душу. Черт побери, она не выходит у него из головы, и это не имеет никакого отношения к делу, которым он занимается.

— У вас снова закружилась голова? — спросила Гейл, взяв у него бутылочку и бросив ее на кровать. Потом она ловко вытерла остатки чая и вставила ящик в гнездо, не дав Эндрю возможности положить туда рассыпавшиеся вещи.

Он провел пальцем по краям стянутых резинкой календариков, на мгновение задумался, взвешивая свои шансы, а потом вздохнул.

— Нет. Просто я неуклюжий, — сказал Эндрю, протягивая ей календари.

В мгновение ока Гейл все вернула на свои места, и от устроенного Лавкрафтом погрома не осталось и следа.

Потом она поставила кружку на тарелку и повернулась лицом к Эндрю.

— Вы приняли душ, — сказала Гейл, смерив его одобрительным взглядом. Ее зеленые глаза потемнели от удовольствия.

У Эндрю тут же свело пах от желания. Недовольный этим, он решил придать беседе другое направление.

— Я подумал, что это поможет мне избавиться от головной боли, — проворчал он. В этом утверждении тоже заключалась доля истины. Горячая вода сняла напряжение в мышцах. Кроме того, боль, пульсировавшая в висках, уменьшилась и стала относительно терпимой.

Ее тонкие черные брови сошлись на переносице.

— Вы уверены, что приступы головокружения больше не повторялись?

Эндрю улыбнулся. Ему нравилась ее забота. Он готов был поставить на кон свой значок, что эта забота объясняется не только медицинскими соображениями.

— Абсолютно уверен.

— А боль? — спросила она, направившись к двери.

Эндрю прошел за ней на кухню, приставил к буфету плетеный стул и сел.

— Почти прошла… Похоже, вы вернулись домой раньше, чем рассчитывали. — Еще чуть-чуть, и она поймала бы его с поличным.

Она сбросила остатки еды в мусорное ведро.

— Для разнообразия Ширли решила ударить палец о палец. Благодаря этому маленькому чуду я и сумела освободиться. — Гейл повернулась к нему. На ее красивых губах играла приветливая улыбка.

Он скрестил руки на груди и откинулся на спинку стула.

— Что, док, очень торопились? — поддразнил он ее. — Наверное, боялись, что я сожгу дом?

В ее ответном взгляде пылал огонь, и Эндрю невольно подумал о том, какими были бы эти глаза в минуту страсти.

— Мне пришла в голову одна мысль, — сказала Гейл. — Но для этого требуется ваше согласие.

Эндрю широко улыбнулся, заставив ее рассмеяться. Звуки ее смеха были восхитительны. Эндрю понял, что мог бы слушать их бесконечно.

Она возвела глаза к небу.

— Ну вот, вы опять подумали совсем не то!

Эндрю бросил на нее деланно простодушный взгляд, к которому прибегал очень редко.

— И что же, по-вашему, я подумал?

— Неважно.

Он хмыкнул, наклонился и положил руки на стойку.

— Так какая мысль пришла вам в голову?

Гейл оперлась о буфет бедром.

— Поскольку доктор не велел вам выходить на работу до понедельника, — с улыбкой сказала она, — и поскольку вам, кажется, полегчало, я подумала, что мы могли бы на пару часов съездить на побережье, в Лавровую бухту. Ничего особенного. Просто автомобильная прогулка. Может быть, ланч…

— И осмотр местных достопримечательностей?

Она кивнула.

— Но только если вы согласны.

Перспектива провести целый день с Гейл была слишком заманчивой. Эндрю небрежно пожал плечами.

— Это лучше, чем три дня торчать дома и просиживать штаны у телевизора с пультом дистанционного управления в обнимку. Но машину поведу я.

Гейл покачала головой.

— Ни под каким видом, приятель. Приказ врача.

— Я такого приказа не слышал.

— Увы, Эндрю. Вы не сядете за руль как минимум два дня.

— Мысль на время убраться из этого городка мне по душе, но я ни за что не полезу в консервную банку, которую вы называете своей машиной. После вчерашнего вечера у меня до сих пор болят колени, которые упирались в отделение для перчаток. Мы возьмем мой фургончик.

Гейл перестала улыбаться и подбоченилась.

— Вам опасно садиться за руль. Это может кончиться…

— Гейл, за руль можете сесть вы сами, — терпеливо ответил Эндрю. Он уже знал, как можно положить конец ее нотациям — ценным, но в данном случае совершенно излишним. — Но поедем в моем фургончике. О'кей?

Несколько секунд Гейл смотрела на него молча, а потом кивнула.

— Я только переоденусь, — сказала она и исчезла в ванной.

Эндрю убеждал себя, что согласился на предложение красивой докторши, чтобы закрепить ее доверие. Пусть она слегка успокоится и перестанет дичиться. Неизвестно, чем это кончится. Может быть, она ради разнообразия что-нибудь расскажет о себе, вместо того чтобы тактично заставлять Эндрю излагать его биографию. Именно так было в тот вечер, когда она пригласила его обедать.