Отпущение грехов

Митчелл Фрида

Он задумчиво улыбнулся. Если он завоюет доверие Гейл, перед ним откроются широкие возможности. Возможности, которые имеют отношение не только к стоящей наверху аппаратуре. Нет, ему предстоит нечто куда более интересное. И захватывающее.

Эндрю едва не застонал. Причем вслух. Гейл склонилась над стеклянной витриной, битком набитой старинными флаконами из-под духов. Вынести это зрелище было выше его сил. Конечно, можно было бы поднять глаза и смотреть не на ее бедра, а на что-нибудь более безопасное, но в этой идее он не находил ничего привлекательного.

Может

быть, эта поездка и помогла Гейл слегка расслабиться, но про себя он этого сказать не мог. Нет, они не делали ничего особенного, но смотреть на нее весь день было слишком тяжело. Впрочем, жаловаться не на что, подумал Эндрю и сделал шаг назад, чтобы полюбоваться картиной. Чем больше лавочек они посещали, тем больше он узнавал о Гейл. И то, что он узнавал, ему очень нравилось.

Конечно, в его следующем отчете Филдингу об этом не будет ни слова. Какое Филдингу дело до того, что Гейл нравятся классические флаконы для духов и что при виде плюшевого мишки на ее лице появляется широкая улыбка, от которой у него, Эндрю, сжимается сердце?

В самом деле, с какой стати он будет сообщать боссу о посещении кондитерской? Войдя в дверь, Гейл лучезарно улыбнулась, вдохнула в себя сладкий запах и стала необыкновенно хорошенькой. Потом она засмеялась, сказала Эндрю, что не может позволить себе лишние калории, но зато может без всякого ущерба для здоровья наслаждаться ароматом свежих конфет из сахара и масла.

Тут Гейл вздохнула и выпрямилась.

— Слишком дорого, — сказала она и отошла к витрине с коллекцией бутылочек из-под кока-колы.

— Насколько слишком? — спросил Эндрю, становясь рядом и вдыхая опьяняющий запах ее цветочного одеколона. Если верить досье, покойные Нортоны оставили своим детям кучу долгов, которые с трудом удалось покрыть, продав все остальное. Когда претензии кредиторов были удовлетворены, у Кристофера и Гейл осталась сумма, на которую можно было очень скромно прожить от полугода до года. Это было довольно странно, поскольку отец Гейл был знаменитым нейрохирургом, а мать — психологом, причем скорее теоретиком, чем практиком. Эта дама имела ученую степень и ездила по стране с лекциями, излагавшими содержание ее последней популярной книги. Но все их сбережения куда-то исчезли. О причине оставалось только догадываться.

Гейл подняла овальный металлический поднос, на котором была изображена рука, державшая бокал с ледяной содовой, перевернула его, посмотрела на цену и поставила поднос обратно.

— На пару сотен долларов, — сказала она, направившись к столику с кружевными носовыми платками. — Лучшее место, где можно купить старые флаконы из-под духов, это распродажи с молотка. Иногда за бесценок можно приобрести настоящее сокровище.

Внимание Эндрю привлек старый буфет из крашеного дерева, битком набитый чайниками. Он подошел поближе и стал их разглядывать. Его мать была страстным коллекционером. Наверное, ей понравился бы изящный фарфоровый чайничек.

— До сих пор я думал, что у врачей денег куры не клюют.

Гейл засмеялась и присоединилась к нему.

— Мой дорогой тренер, я вижу, вы насмотрелись телесериалов! Знаете, далеко не каждый из нас Джон Картер [2] . Многие врачи едва сводят концы с концами.

Эндрю, понятия не имевший, о ком идет речь, просто пожал плечами и достал с верхней полки чайник, стараясь не задеть остальные.

— Вам нравится?

— Красиво. — Голос Гейл еще подрагивал от смеха. — Чайные розы. Очень к месту. Вы что, коллекционер?

2

врач, персонаж популярного телесериала «Скорая помощь».

— Нет, — ответил Лавкрафт, глядя в ее искрящиеся глаза. О Боже, ее улыбка и смех были так хороши, что ему до боли захотелось ее поцеловать. — Зато моя мать из этой породы, а в следующем месяце у нее день рождения.

У Гейл тут же увлажнились глаза. Она подняла голову и посмотрела на него.

— Эндрю, это просто замечательно…

От ее нежного взгляда Лавкрафту захотелось провалиться сквозь землю. Это было опасно. Смертельно опасно. До сих пор для него главным была работа. Он стал тайным агентом и ни разу не спрашивал себя, зачем ему это понадобилось. Конечно, его методы время от времени оставляли желать лучшего, но он добивался результата, и Бюро это нравилось. Но до сих пор ему не приходило в голову, что Бюро может крупно ошибаться.

К несчастью, в случае с Кристофером Нортоном ошибки быть не может. Улики против него были даже слишком очевидными. Оружие и два трупа говорят сами за себя. Несмотря на отсутствие мотива. Кристофер поддерживает с Гейл постоянный контакт. Эндрю знал это, но нашел доказательства лишь сегодня утром. Впрочем, интуиция говорила ему, что Гейл Нортон знает о местонахождении Кристофера не больше, чем толпы археологов и религиозных фанатиков знают о местонахождении Ноева ковчега.

— Ну, раз так… — буркнул он и понес чайник к кассе. — Моя мать настоящая леди и обожает такие вещи.

Пока Эндрю просил продавца тщательно упаковать подарок и отправить его по нужному адресу, Гейл отошла в сторону и стала рассматривать золотые и серебряные цепочки.

Он достал из заднего кармана бумажник, передал кассирше свою кредитную карточку, а затем облокотился о стойку и начал следить за Гейл.

Как быть, если она действительно не знает, где находится ее брат? С какой стати он, Эндрю Лавкрафт, решил, что сумеет это узнать? Он провел в ее компании всего несколько часов, но уже подозревал, что напрасно приехал в Виргинию.

Впрочем… Может быть, она понятия не имеет о местонахождении брата, но никто не знает Кристофера лучше, чем его сестра. Она знакома с его биографией, его привычками, его симпатиями и антипатиями. С тысячами мелких деталей, которые отсутствуют в досье сотрудников. Даже в досье сотрудников ФБР, самой придирчивой из правительственных служб. В деле беглого агента должна была существовать какая-то мелочь, которую они просмотрели. Эндрю в этом нисколько не сомневался.

Гейл перестала разглядывать полку со статуэтками игрушечных медведей и подошла к нему.